========== Глава 1. Постельный режим ==========
Все понимают, что им стоит уйти с моего пути.
Я добираюсь до поляны и в мгновение ока нахожу причину своего нервного срыва. Он доводит до белого каления не только меня, но и других эльфов, и сейчас небольшая толпа его товарищей с беспокойством окружает целителей, которые осматривают пациента. Все они расступаются передо мной, и, наконец, я вижу его.
Леголас сидит на земле, ухватившись за голову, рядом лежит фляга с водой. Кто-то положил влажную тряпку ему на затылок, вода с тряпки стекает по шее, намочив воротник туники. С другой стороны от него лежит лук и пустой колчан. По пути сюда я миновал мишени на тренировочных полях, и видел одну мишень, в которой был множество стрел.
Эльфы вокруг нас почтительно кланяются мне, хотя Леголас даже не поднимает головы, чтобы посмотреть на короля. Скорее всего, он чувствует смущение, но я вижу, что ему больно, когда он дрожащей рукой подносит флягу ко рту.
— Всем кто не может здесь помочь, стоит вернуться к своим обязанностям, — резко говорю я мастеру стрельбы из лука. Я не хочу, чтобы кто-то видел моего сына в таком состоянии.
Солдаты выполняют мой приказ еще до того как мастер стрельбы из лука открывает рот. Однако один капитан решает проверить пределы моего терпения, задерживается на минуту, чтобы успокаивающе пожать плечо Леголаса. Этот маленький бунт придает остальным храбрости. Все они проявляют к моему сыну любовь и уважение, и мне остается только смотреть в небо, прося терпения. Леголас легко показывает эмоции, он может быть ласковым, какой была и его мать.
— Что здесь произошло? — спрашиваю я, когда рядом остаются только целители и мастер стрельбы из лука, который утром проводил тренировку Леголаса. Маенор, сам глава целителей выглядит невозмутимым, положив руку на запястье моего сына, чтобы проверить пульс.
Я догадываюсь о том, что произошло. В отчетах, которые я прочитал несколько ночей назад, говорилось, что мой сын вернулся из патруля с сотрясением мозга. Неделя отдыха, и ему будет разрешено вернуться к своим обязанностям, но без рукопашного боя, бега, подъема тяжестей, верховой езды, вылазок за пределы цитадели и осмотра ближайших окрестностей. Через неделю, если целители разрешат, он вернется к обычным обязанностям командира лучников.
Он казался мне здоровым, и оставался в лечебных залах не более суток. После его возвращения нам даже удалось несколько раз поужинать вместе. Леголас выполнял инструкции целителей, и сегодняшняя тренировка стрельбы из лука была в соответствии с предписанным графиком. Но утром встревоженный слуга влетел в зал Совета, сказав, что мой сын потерял сознание на тренировочном поле.
— Разве ему разрешили приступить к своим обычным обязанностям? — спрашиваю я.
— Мне очень жаль, ваше величество, — говорит Россенит, самый нервный из целителей. — Это я разрешил ему тренировку. Он на короткое время потерял сознание, но быстро пришел в себя. Сейчас мы отведем его в зал исцеления для дальнейшего осмотра. Я с радостью приму любое наказание за свою ошибку, но если вы позволите мне заботиться о нем до тех пор, пока он не выздоровеет окончательно, я клянусь именем своего отца, что больше не подведу вас. Я беру на себя полную ответственность за этот рецидив.
— Нет, — пробормотал Леголаса, приподняв голову. — Пожалуйста, — говорит он мне. — Я утаивал информацию о своем здоровье. Я не думал, что это важно.
— Ты солгал своему целителю? — мрачно спрашиваю я. — А что, если бы тебя вернули на действительную военную службу поверив твоей лжи? Ты мог подвергнуть опасности не только себя, но и тех кем командуешь, и провались задание…
— Я не лгал, отец, — возмущенно говорит Леголас, но через секунду снова опускает голову, чтобы справиться с головокружением. И только понимание насколько ему плохо сдерживает мой гнев. — На все их вопросы я отвечал правдиво. Я просто не говорил о том, о чем они не спрашивали.
— И что же вы утаили, ваше высочество? — спрашивает Россенит, стремясь найти причину своих просчетов.
— Вы спрашивали о головокружении, боли, потере аппетита, бессоннице, онемении или покалывании в руках, потере памяти, потере сознания и тошноте, — устало отвечает Леголас. Россенит выглядит ошеломленным такой хорошей памятью моего сына. Но Маенор и более опытные целители знают, что эти вопросы ему задавали уже множество раз, и он выучил их наизусть. — Я не упомянул о том, что иногда у меня двоится в глазах, — признается Леголас. — Я не терял сознание до сих пор, иначе, клянусь, я бы упомянул об этом. Я думал, что это пройдет само. Я бы никогда сознательно не поставил под угрозу благополучие наших солдат и нашу миссию. — Он поднимает голову и улыбается взволнованному целителю, стараясь сгладить ситуацию. — Или вашу работу.
— Мне стоило быть более внимательным в этих вопросах, — говорит целитель, попадая под обаяние моего сына. — Я должен был спросить о вашем зрении. Я должен был понять ваше желание вернуться на службу как можно скорее.
— Я должен был что-то сказать, — со вздохом говорит Леголас. — Теперь я знаю, что был неправ. Я беру на себя ответственность за случившееся. Я с радостью приму наказание от короля.
Он смотрит на меня невинными голубыми глазами. Почему меня всегда ставят в такое положение?
— Я даже не знаю, попал ли я в мишень. Я почти ничего не видел и даже не помню последних выстрелов.
Мастер стрельбы из лука открывает рот, явно собираясь заверить его, что стрелы каким-то образом все же попали в цель. Но я бросаю на него мрачный взгляд в знак предупреждения, и он тут же закрывает рот. Никто не должен мириться с таким безрассудным поведением.
— Ты мог кого-то ранить, — говорю я вместо этого.
— Мне очень жаль, отец, — отвечает он, прежде чем вспомнить, что мы не одни. — Ваше величество. Я… я не знаю, что еще сказать. Мне жаль, что вас позвали сюда, оторвав от важных дел.
Ему следовало бы больше сожалеть за тот страх и ужасные мысли, которые мучили меня, пока я спешил по коридорам. Его ранили или отравили? На него напали? Последствия от удара по голове оказались хуже, чем все думали? Он мертв? Умирает? Слова «Упал на тренировочном поле» могли означать что угодно.
— Вам не нужно оставаться тут, — говорит он мне. — Как видите, со мной все хорошо.
— Более или менее, — ворчу я.
— Могу я встать? — спрашивает Леголас целителей.
— Попробуй, — подбадривает его Маенор. Его подчиненные колеблются рядом, но его уверенность меня обнадеживает. Он опытным взглядом наблюдает за движениями Леголаса.
Мой сын снимает мокрую ткань с затылка и передает ее вместе с флягой с водой одному из стоящих рядом целителей. Я протягиваю сыну руку помощи, он хватается за мою руку и встает, слегка пошатываясь.
Теперь я могу лучше его рассмотреть. Он бледный, под глазами темные круги, у него растрепанные волосы и мятая одежда, потому что он лежал на земле. Пошатываясь, он наклоняется за луком и колчаном, но его останавливает один из моих личных охранников. Леголас позволяет ему поднять его любимое оружие с легкой тоской во взгляде.
Маенор подходит к нему и поднимает палец к глазам Леголаса.
— Сосредоточься и следи за моими пальцами.
Леголас смотрит на пальцы целителя, пока Маенор водит рукой из одной стороны в другую. И меня беспокоит то, как мой сын хмурится и потеет от такой легкой задачи. Маенор отодвигает руку сильнее влево, Леголас сосредоточенно моргает, а потом его ведет в сторону. Маенор крепко хватает его за руку.
— Ладно, — успокаивающе говорит он. — Хватит пока.
Леголас закрывает глаза и зажимает пальцами переносицу, словно пытаясь избавиться от головной боли.
— Открой глаза и посмотри на меня, — приказывает Маенор. И снова Леголас выполняет его требование. Я не знаю с чего он так быстро подчиняется, то ли от того, что ему больно, то ли из-за чувства вины, потому что скрывал информацию о своем здоровье.