Мы с Леголасом одновременно разочарованно вздыхаем, и он морщится от боли. Он заслужил нагоняй, но не получается долго злиться на раненого.
— Отец, — говорит он со вздохом. — Я слишком устал, чтобы спорить сейчас. Я просто прошу поверить моему слову, что я знаю сколько может выдержать мое тело. Я знаю, когда мне можно уходить, а когда оставаться дома, когда двигаться вперед и сражаться, а когда остановиться, чтобы исцелиться. Я был достаточно здоров, чтобы сражаться, и наша победа дала нам передышку. И я останусь дома, чтобы выздороветь, потому что понимаю, что мои раны серьезные. Я буду следовать всем приказам целителей и короля. — Он слабо и криво ухмыляется. — Вопреки распространенному мнению, ваше величество, я могу выполнять приказы.
Я не обращаю внимание на юмор и отпускаю сына в его покои. Он уходит более или менее уверенным шагом, и мне интересно, чувствует ли он, как я смотрю ему в спину. Между нами пока не все хорошо, но это тоже не новость.
В течении дня мне в голову часто приходят мысли о сыне. Я надеюсь, что он отдыхает, как и обещал. Его травма не будет иметь серьезных последствий, если она заживет полностью.
К вечеру его имя снова появляется в отчете.
Леголас Гринлиф (капитан) — травмы средней и тяжелой степени. Отстранен от всех обязанностей до дальнейший указаний. Предписан постельный режим и легкая деятельность в течении одной недели. Должен ежедневно проходить осмотр у целителей. Может вернуться к своим обязанностям после одобрения целителя.
Но на этом отчет не заканчивается и на этот раз он намного длиннее. Я был в гневе, когда диктовал моему помощнику Галиону. А он написал все очень дотошно и соединил с другими отчетами. Так что обычный абзац про Леголаса также включал:
Ожидает решения командира о соответствующих дисциплинарных мерах за неповиновение.
Но кто же является командиром этого несносного принца, кроме короля?
Ожидает судебного решения по обвинению в том, что покинул пост.
Как будто оружейные склады действительно нуждались в нем. И почему я так разозлился?
Ожидает судебного решения по обвинению в том, что подверг опасности свой отряд.
А вот это справедливо, потому что он действительно подверг опасности других, вступив в бой раненым.
Обвиняемый ходатайствует о том, чтобы время проведенное в цитадели для полного выздоровления включили в срок отстранения от службы, который присудят за любое из упомянутых выше обвинений.
А это точно дело рук Леголаса.
Я в ужасе закатываю глаза к небу, желая милости богов или совета от моей покойной жены. Леголас умный лесной эльф, и уже не раз вытворял подобное. Он хочет быстрее вернуться в бой, но знает что его отстранят от службы в наказание за безрассудное поведение. И поэтому требует чтобы дни, которые ему понадобятся на исцеление засчитали в срок наказания.
Если бы я не был так рассержен, я был бы впечатлен.
***
На следующий день я иду в гостиную Леголаса, чтобы присоединиться к нему за завтраком. Не часто мы одновременно находимся в цитадели и свободны во время трапезы. Я отсылаю слугу, чтобы он не объявлял о моем присутствии, пока целители осматривают моего сына в его спальне. Я сажусь на стул и откидываюсь на спинку, пью вино из бокала и беззастенчиво подслушиваю их разговор.
— Я знаю, что это больно, ваше высочество, но необходимо делать глубокие вдохи, чтобы выздороветь. Выполняйте упражнения, как я вас учил, и принимайте обезболивающее как предписано. Так вы не будете чувствовать…
Леголас кашляет, мешая мне услышать остальной совет. Он шипит от боли в сломанных ребрах, но говорит:
— Я сделаю все что вы говорите, — обещает он целителю, — и я благодарю вас за то, что вы нашли время повидаться со мной.
Он выводит целителя из спальни, который слегка подпрыгивает при виде меня. Целитель кланяется и поспешно уходит, бормоча неразборчивые извинения за то, что заставил короля ждать. Мой сын, напротив, приветствует меня широкой улыбкой. Наш сердитый разговор прошлой ночью не закончился хорошо, и мы еще не в лучших отношениях, но он всегда быстро успокаивался. Либо он помнит только то, что ему удобно, либо у него доброе сердце.
— Редкая честь и удовольствие разделить с тобой трапезу, отец, — весело говорит он.
Леголас отходит от дверного проема, открывая мне вид на его спальню. Его кровать не заправлена и белье помято. И это доказывает, что он до сих пор выполняет приказ целителя. Я полностью одобряю это, но меня не устраивает нетронутый поднос с завтраком у его кровати. Ему нужно есть, если он хочет поправиться, и я знаю, что многие зелья целителей, особенно обезболивающие, лучше не пить на пустой желудок.
Мы садимся за стол, и Леголас пытается взять бутылку вина, но я успеваю ее забрать, и он притворно хмурится. Я стараюсь подавить улыбку, но он все равно замечает мое веселье. Он принимает это как сигнал, что между нами все наладилось и начинает рассказывать мне забавные истории о воинах и сплетни о своих друзьях, которые являются детьми или внуками моих сверстников: кто за кем ухаживает, у кого был неудавшийся роман и тому подобное.
Он думает, что успешно отвлекает меня от того факта, что почти ничего не ест. Когда Леголас замолкает, чтобы откашляться, я говорю:
— Тебе нужно есть, если хочешь поправиться.
— Я знаю, отец, и клянусь, что постараюсь поесть позже. Но сейчас меня тошнит и мне не хочется напрягать сломанные ребра. — Он лучезарно смотрит на меня. — Я надеюсь, что ты не будешь ссориться со мной из-за еды.
Я хотел сказать ему пару слов насчет обеда, но заметив его умоляющий взгляд, решил промолчать. Галиону придется перенести несколько встреч, чтобы я мог поужинать с сыном.
***
Галион умело выкраивает для меня время среди срочных дел, и я присоединяюсь к Леголасу. К ужину его аппетит не улучшился, и он сидит напротив меня, бледный и несчастный. Он грызет кусок лембаса и потягивает бульон, стараясь подавить кашель. Уверен, что он старается хоть что-то есть, потому что я здесь.
— Ты плохо себя чувствуешь?
— Не могу поверить, что ты обвиняешь меня во лжи, — весело говорит он, стараясь принять бодрый вид.
— Я ни на секунду не поверю, что тебя беспокоит мое мнение.
— Я удивлен, что ты меня не наказал.
— Не надо меня провоцировать.
Он смеется, но тут же закашливается. Мой сын отворачивается от меня, одну руку прижимая к травмированному боку, а другой рукой прикрывает рот салфеткой.
— Извини, — хрипит он.
Я с тревогой сижу на краю своего сиденья, готовый броситься к нему, но он наконец, делает глубокий вдох и выпрямляется. Леголас отодвигает свою тарелку, мрачно сжав губы, и с трудом сглатывает.
— Целители осматривали тебя сегодня утром?
— Они делают это один раз в день, — говорит Леголас и снова кашляет. — Завтра они должны снова меня осмотреть, отец.
— Но тебе стало хуже, а не лучше, — отмечаю я.
— Мне сказали, что такое бывает, — он вздыхает и подавляет новый приступ кашля.
— Ты выполнял все требования целителей?
— Поверьте мне, ваше величество, — говорит мой сын, пытаясь отдышаться, — никто не хочет, чтобы я поправился больше чем я сам. Я почти не выходил из своей комнаты, принял все необходимые лекарства, я ем столько сколько могу… — Он резко сглатывает при мысли о еде. Его лицо зеленеет, и он крепко зажмуривается, делая глубокие вдохи.
Я поспешно подзываю слугу и машу ему рукой, чтобы он убрал еду подальше от моего сына. Леголас открывает глаза и с благодарностью смотрит на меня.
— Ты пил сегодня что-нибудь, чтобы быстрее заснуть?
— Я не против выпить немного вина.
Я качаю головой в удивлении, а он снова усмехается. Но я вижу, что он устал и нуждается в отдыхе.