Я не знал, жив ли еще мой отец.
Я не задавал вопросов командиру или посыльному, который забрал меня из патруля. Никто не знал подробностей. Мы только знали, что подали сигнал. Мне пришлось вернуться домой к отцу, который может быть жив, а может уже мертв. И все должны были подготовиться к нападению, которое может произойти, а может и нет.
***
Если он мертв, я бы это почувствовал.
Эта единственная мысль придавала мне сил, когда наши лошади скакали по тропам леса.
Не знаю как, но я бы знал это.
Наши сердца были связаны тонкой, но крепкой нитью, которая натягивается каждый раз, когда мы разлучаемся. И если мой отец мертв, то эта связь пропала бы.
Если он мертв, я бы это почувствовал.
Обратный путь во дворец был быстрым, но мне казалось, что мы ехали целую вечность.
Он не может быть мертв. Я словно слышу, как он говорит мне пощадить мою лошадь, когда я подгоняю ее еще быстрее. Я не видел его несколько месяцев. И если он умер, то это так несправедливо. Он не может быть мертв, иначе тьма поглотит лес.
Но если он мертв, то почему мое сердце слышит его голос?
***
Группа солдат со свежими лошадьми перехватила нас на полпути ко дворцу. Они должны были защищать нас до конца пути. Я оставил свою измученную лошадь, нетерпеливо сел на свежего коня и погнал его вдвое быстрее.
Я не спрашивал солдат о моем отце, потому что знал, что у них нет новостей. Если бы они что-то знали, они сами сказали бы мне.
Неосторожное распространение новостей о здоровье короля могло иметь плохие последствия. Среди наших людей может распространиться дезинформация и паника. Если бы мы имели дело с предательством внутри королевства, мы также не могли поставить под угрозу безопасность короля, если он еще жив. Что бы ни случилось с моим отцом, мне просто придется потерпеть, пока я не доберусь до дома.
Незнание было проклятием и утешением. Неуверенность заставляла меня беспокоиться, но знание, что он мертв раздавило бы меня. Раньше я думал, что всегда предпочитаю знать точно что происходит, но теперь, когда боялся потерять отца, я решил, что незнание лучше. Я мог вечно жить с ложной надеждой.
Я спрыгнул с лошади еще до того, как она остановилась у конюшен. Во дворе кипела бурная деятельность, но все расступались передо мной. У входа во дворец меня встретили члены Совета моего отца.
Они были в своих обычных мантиях, а не в траурной черной одежде. Они выглядели серьезными, но не стали преклонять передо мной колени. Они с уважением склонили головы, обращаясь ко мне как к принцу, а не к королю.
Я не король.
А значит, мой отец еще жив.
У меня задрожали колени, дыхание перехватило. Я отвернулся, стараясь спрятать слезы на глазах. Но слева, справа и позади меня были мои охранники, а вокруг кругом стоял наш народ.
Но никогда я не чувствовал себя таким одиноким в окружении толпы. Но я не мог поддаваться слабости, поэтому сморгнул слезы и вздернул подбородок.
У меня была работа.
***
— Отведите меня к нему, — приказал я ближайшему ко мне советнику, эльфийке Галлиэль, нашему министру внутренних дел. — И объясните, что произошло.
Мои охранники разбили полукруг, освободив место для ближайших советников моего отца. Я предположил, что отец в лечебных палатах, и сделал быстрые шаги в этом направлении, и никто не останавливал меня.
— Дровосек хотел получить аудиенцию у короля, — ответила она, пока мы шли к целебным залам. — Он сказал, что у него была важная информация. Старик был с ребенком, и отказался говорить с кем-либо еще. Король не видел причин, чтобы отказывать им. Они выглядели безобидными и жалкими, а мы всегда были мирными соседями. Они выглядели оборванными и отчаявшимися…
— Продолжайте, — подтолкнул я.
— У него был маленький клинок, — продолжил военный министр Бренион, который выглядел готовым вытащить меч, чтобы отомстить. — Он спрятал клинок в волосах ребенка. Охранники забрали у него все оружие и обыскали, но пропустили нож. Король проявил к ним милосердие и протянул им руку. Старый дровосек вытащил клинок из хвостика ребенка и порезал ладонь короля. Рана была пустяковой, а потом ему стало плохо.
— Яд?
— Да. И у нас нет лекарства от яда. Ребенок ничего не знает, а старик ничего не говорит. Яд быстро забирает жизнь твоего отца.
Мой отец пока что жив.
— Наши целители ничего не могут сделать?
— Нет, — ответил Бренион. — Мы взяли на себя смелость послать всадников за помощью в Имладрис и Лотлориэн. Они могут знать что делать, но им понадобиться время, чтобы добраться сюда. А король не может путешествовать.
— Мне нужен самый умелый из ваших шпионов, Ластор, — сказал я министру разведки. — Эсгарот — это торговый центр, и он намного ближе. У них может быть целитель, маг или кто-то еще, кто знает что делать. Но будьте предельно осторожны. Никто за пределами наших границ не должен знать об истинном состоянии короля эльфов.
Здоровье моего отца было моим главным приоритетом, но это не единственная задача. Я должен обеспечить безопасность нашего дома.
— Охраняются ли границы в соответствии с протоколом? — спросил я военного министра.
— Охрану удвоили, — сообщил он.— Никто не входит и не выходит без вашего приказа, ваше высочество. Каждый солдат либо на дежурстве, либо наготове. Мы готовимся к нападению.
Наш главный дипломат, министр иностранных дел, добавил:
— Все наши представители за пределами царства были отозваны, и все миссии, выходящие за пределы страны, приостановлены.
— Нас ставят на пайки военного времени, — поделилась Галлиэль, — и мы запасаемся припасами на случай длительной осады. Все школьные занятия для малышей приостановлены до дальнейшего уведомления.
— Мы ввели контроль над ценами, — сказал министр финансов, — а также приняли особые меры для обеспечения безопасности нашего золота и других ценностей.
— Мы немедленно приостановили все поставки и обмен товарами, за исключением жизненно важных предметов снабжения, таких как оружие, или тех, которые могут понадобиться целителям.
— Что наш народ знает о произошедшем? — спросил я министра разведки.
— Все видели и поняли сигнал о нападении на короля и о вашем возвращении во дворец, — сообщил он.
— Пока что больше ничего не говорите, — приказал я. — Пусть потерпят без новостей. Мы сможем ответить на вопросы позже.
Мы подошли к целебным залам, и я остановился перед дверью. Здесь стояли воины королевской гвардии, и я хотел, чтобы советники оставили меня наедине с отцом.
— Выполняйте свои задачи, — приказал я, и все быстро разошлись, за исключением Брениона и Ластора.— Милорды.
Они серьезно посмотрели на меня.
— Я хочу увидеть своего отца, — сказал я, — но надеюсь, что вы передадите задания своим лейтенантам и немедленно вернетесь ко мне. И, пожалуйста, найдите моего камердинера и скажите ему, что мне понадобится моя официальная траурная одежда.
Они кивнули без вопросов, хотя последняя просьба привела их в замешательство. Это были пожилые государственные деятели, эльфы, которых я знал и которыми восхищался с детства. Теперь они поспешили выполнить мои приказы, даже если эти приказы казались им полным бредом. Я чувствовал себя мошенником, плохой копией отца.
Горькая правда заключалась в том, что все считали эльфов холодными и бессмертными. Но мы могли умереть от яда, клинка или стрелы. Отец не хотел, чтобы я был напуганным, дрожащим принцем, если с ним что-то случится и мне придется занять его место. Поэтому он выработал план как подготовить меня. Мне лишь оставалось следовать его инструкции, пока я не пойму как действовать самостоятельно.
— Мне не нужно, чтобы ты был похож на меня, Леголас, — говорил он не раз. — Мне нужно, чтобы ты выжил, пока не научишься быть собой на моем месте.