— Я понимаю, у всех нас есть свои секреты. Береги себя, Эревис.
— Конечно, господин, — едва выдавил из себя Кейл и спешно покинул библиотеку.
Сломленный чувством вины, он добрёл до своей комнаты, зажёг свечу и поставил её на стол. Кейл рухнул в кресло, в котором он обычно предавался чтению, и обхватил голову руками. Он долго сидел, вдыхая запах собственного обмана. — Забросить к Ускевренам осведомителя было моей идеей. Именно по моей инициативе предыдущий дворецкий погиб во время уличного ограбления. Я сам сделал всё это.
Это было прежде, чем я узнал их, — оправдывал себя Кейл, — прежде чем я сам изменился…
Лёгкое постукивание о дверной косяк достигло слуха дворецкого. Он сам оставил входную дверь открытой.
От сотканной в слабом свечении красоты Тазиенны у него перехватило дыхание. Обтягивающие кожаные штаны и облегающая шнурованная безрукавка являли взору плавные изгибы её тела. Её чёрные волосы были коротко острижены в соответствии с кормирской модой, акцентируя внимание на гладкой коже лица и блестевших зелёных глазах. Вид у девушки был одновременно и наивным, и хладнокровным. Эта красота — напоминавшая совершенную невинность — словно магнитом притягивала к ней Кейла.
— Я услышала, как ты входил, — произнесла она с игривой улыбкой на лице, — И увидела, что твоя дверь осталась открытой…
Когда девушка увидела его лицо, её улыбка сменилась выражением взволнованного беспокойства. — Что случилось, Эревис?
Тазиенна быстро пересекла комнату и уселась на подлокотнике его кресла. Её нежное прикосновение к плечу заставило трепетать сердце Кейла. Её запах, смесь лаванды и розового масла, опьянял его.
Она не для тебя, глупец, — мысленно отчитал сам себя Кейл. — Она на десять лет младше, да к тому же дочь твоего господина. Вот и станет ли она иметь дело с таким проходимцем и лжецом как ты?
Его внутренний протест растаял от тепла, испускаемого её телом.
— Эревис, что с тобой? Что произошло?
Вернув самообладание, Кейл посмотрел ей в глаза — Разве тебе не пора? — при этом на его лице появилось выражение заботы.
Она одарила дворецкого таким взглядом, что увидь его её мать, она была бы горда за девушку.
— Не надо менять тему, Эревис Кейл. Я спросила тебя, что случилось.
Несмотря на строгий тон, её нежные глаза были полны беспокойства. Кейл сник.
— Да, Тазиенна. Кое-что случилось. Кое-что… ужасное. Я должен уехать на некоторое время. И я надеюсь… надеюсь вскоре вернуться.
Её поза стала напряжённой.
— Надеешься? Ты о чём? Куда ты собрался?
Кейл отрицательно покачал головой.
— Я не могу сказать тебе, Тазиенна…
— Ты выполняешь какое-то указание моего отца? Если он подвергает тебя опасности…— Она вскочила на ноги, всем своим видом показывая, что намерена отправиться на поиски Тамалона.
— Нет, он тут совсем не причём.
Он хватил пальцами за руку девушки, вернув её на место. Её кожа была как бархат.
— Ничего подобного, — повторил он, ощущая её плоть на кончиках покалывающих пальцев. — Это личное дело.
— Личное? Тогда расскажи мне о нём. Возможно, я смогу помочь.
Она задрала безрукавку, открывая взору кинжал, висящий на поясе, и часть манящего, оголённого тела.
— Ты же знаешь, я не новичок в делах подобного рода.
Дела подобного рода. Единственное, что знала Тазиенна о его прошлом — что он мог прекрасно скрываться в тенях. Он не раскрывал все свои умения. А то, о чём рассказывал, преподносил как отголоски бурной молодости.
— Да, — признал он. — Я знаю, что ты не новичок.
В поисках отражения своей души, Кейл взглянул в её глаза. Несколько секунд она смотрела на него, затем, смутившись, отвела взгляд прочь. Не смотря на её «дикость», он был уверен, что руки девушки всё ещё не запятнаны кровью. И Кейл хотел, чтобы они дальше оставались такими же чистыми.
— Меня ждут дела совсем другого рода.
— Ты считаешь, что я не смогу справиться с твоими проблемами? — Её осанка и выпяченная, железная челюсть подсказали Кейлу, какого именно ответа ждёт девушка.
— Дело не в этом. Просто я должен отправиться в одиночку.
— Почему?
— Проклятье, Тази, я не могу тебе объяснить это!
Она едва не подскочила от такого обращения. Никогда раньше он не называл её Тази. Только Хозяйкой Ускеврен в присутствии посторонних или Тазиенной, когда они оставались наедине. Она быстро подавила удивление и сказала — Я так понимаю, что ты не скажешь мне почему.
Не желая поддаваться гневу, он опустил голову. Нет, этого не стоило делать. Особенно, во время, вероятно, последней их встречи.