-Это самое глупое, что я когда-либо слышала, - сказала Тази, поднимая свой метательный нож с пола. - Никто не обращается с оружием так как ты, без обучения и опыта.
-Ну, я наблюдала за тем, как фехтуют твой отец и братья, - сказала Шамур. Она взялась за обёрнутую кожей рукоять меча и с заметным усилием выдернула его из трупа горгоны. - Я пыталась повторять то, что делали они.
-Это груда навоза, а не объяснение!
Неожиданно Шамур заметила, что что-то изменилось. Почти наверняка изменилось к худшему, хотя в это мгновение она была рада всему, что поможет отвлечь внимание Тази.
-Музыка громче, - сказала она.
Тази нахмурилась и наклонила голову, прислушиваясь.
-Ты права. Подозреваю, что значит, что магия стала сильнее.
-Да. И тем важнее становится как можно раньше остановить эту оперу — до того, как она достигнет финала. Если мои подозрения правдивы, и опера сплетает какие-то чары, то встреченные нами странности — просто цветочки. Ягодки начнутся в самом конце.
По пути в заднюю часть здания и амфитеатр за ней они повстречали несколько тревожных чудес. Орк, которого Шамур оставила без сознания, пропал, оставив грязное, зловонное пятно, как будто он просто расплавился. По коридору парил звенящий тантан. Небольшие сосны росли из расплавленного потолка в одном зале, а в другом войско пегих бесов играло в мяч отрубленной головой. Театр Андета превратился в коралловое королевство с зелёной водой, в котором туда-сюда плавали неисчислимые косяки сверкающих рыб. Тази осторожно ткнула пальцем в дверной проём, а когда убрала его, кожа была мокрой.
Женщины также повстречали других слуг хулорна, хотя те были не в состоянии им помочь. Большинство стали жертвами того же транса, что охватил большую часть публики в амфитеатре, и не поддавались любым попыткам их разбудить. Другие лежали расчленёнными, убитыми каким-то зверем, рыщущим в здании. Один мужчина — или женщина, сложно было сказать — выглядел так, как будто кто-то просунул руку ему в глотку и вывернул наизнанку. Ещё несколько превратились в неподвижные фигуры и сучковатого дерева, красной глины, стекла, или, в одном случае — смешения всех троих.
Тази изучала бойню с жутким интересом.
-Это не спектакль, устроенный для твоего развлечения, - с отвращением заметила Шамур. - Это были невинные люди, которых беспощадно убили.
-Они что, воскреснут, если я всхлипну и закачу глаза? - отозвалась Тази. - Кроме того, если всё это так трагично, почему у тебя глаза сияют и голос звенит?
-Вовсе нет, - сказал Шамур, но теперь, когда Тази заставила её понаблюдать за собой, она против воли засомневалась — а может, девушка права? О, она испытывала все те чувства, которые должна была испытывать любая женщина, оказавшаяся в подобной жуткой ситуации. Жалость к жертвам магии Кровопёра. Волнение за жизнь Тази и свою. Но вместе со страхом пришло чудесное обострение всех чувств. Вызывающая привыкание острота, в погоне за которой девушка из богатой селгонтской семьи выбрала опасную жизнь воровки.
Она ещё пыталась изгнать или по крайней мере скрыть своё возбуждение, когда они с Тази прошли мимо зеркала. Отражение в стекле лежало под прямым углом к источнику, как будто две женщины шли по сте...
Нет. Шамур не смотрела на своё перевёрнутое отражение, больше нет. Она стояла перед резной кроватью с балдахином, принадлежащей молодой женщине, которая выглядела в точности, как она и даже носила её имя. Её внучатая племянница, которую она полюбила за те дни, что прошли после её тайного возвращения в Селгонт, и которая загадочно и весьма неожиданно погибла этой ночью.
Остроносый Линдриан с кучерявой бородой, племянник Шамур и отец мёртвой девушки, хлопнул себя ладонью по виску.
-Почему? - всхлипнул он. -Почему, почему, почему?
-Чтобы уничтожить нас, - прорычал Фендо. Он был братом Шамур, которого возраст превратил в раздутого, страдающего подагрой старика, главу семьи Карн. Несмотря на упадок здоровья, его разум оставался всё таким же острым, и Шамур не сомневалась в правоте его замечания. Его внучку каким-то образом убили.
Когда Шамур смирилась с тем фактом, что взаимодействие волшебных сил в склепе каким-то образом изгнало её в будущее, она решила вернуться домой и проверить, что случилось с её семьёй. Если сохранять осторожность, возвращение должно быть безопасным. Даже полвека спустя купеческие семьи не должны были забыть или простить её кражи, но её наверняка считали мёртвой — или хотя бы превратившейся в высохшую старуху.
Когда она раскрылась Фендо, тот принял её с распростёртыми объятиями. Но дела обстояли далеко не лучшим образом. Недавно Карны испытали череду катастрофических деловых неудач, и теперь находились на грани банкротства. Семья Фендо считала, что их упадок срежиссировал какой-то тайный враг, но попытки установить его личность оказались безуспешными.