Тал прекратил обманывать себя. Это было куда серьёзнее, чем провести ночь в тюрьме из-за кабацкой драки. Судя по всему, из всех охотников мог уцелеть только он.
Тал попытался сесть, но голова закружилась. Только тогда он начал ощущать тупую боль от ран. Он осторожно откинул шерстяное одеяло и осмотрел повреждения.
Левая рука была плотно перевязана и висела на перевязи. На груди было ещё больше бинтов. Череп ныл, и голова тоже была обмотана бинтами. Тал осторожно ощупал голову, но к счастью не нашёл трещин. Наверное, тот кто его обнаружил был умелым целителем — может быть, даже жрецом. Тал не уделял богам особого внимания, однако сделал мысленную заметку пожертвовать деньги на эль за следующий месяц в храм Тиморы в Селгонте. Благодаря её милости он относительно неплохо пережил свою удручающую ошибку на утёсе.
Тал снова попытался встать. Он сумел опереться на здоровый локоть и опустить ноги с кровати. Спина заныла от слишком долгого лежания на соломенном матрасе. Он понял, что звук ударов прекратился, сменившись приглушёнными голосами.
Тал поднялся с кровати, но не сумел полностью выпрямиться. Он зашаркал, согнувшись, к окну и выглянул через щель в ставнях. Сверкающий снег поначалу заставил юношу заморгать, но затем он увидел аккуратный ряд поленьев и плоский пень, служивший колодой для рубки. На пне сидела фигура, так плотно закутанная в меха и шубы, что только благодаря её голосу, грубому, но крепкому, как старая кожа, Тал понял — это женщина. Она говорила с человеком, которого Тал не видел.
- ...уже закончились. Возьми немного у Абелля. Если поторопишься, сможешь обернуться до темноты.
- А что, если это не сработает? - ответил другой голос, принадлежавший молодой женщине. Тал попытался открыть защёлку ставен, чтобы лучше видеть, но молодая женщина добавила:
- Нам придётся убить его, не так ли?
Тал оставил ставни закрытыми. Он пригнулся, просто на случай, если одна из женщин посмотрит в его сторону.
- Если мы заставим его проспать ещё десять дней, - сказала старая, - и если Дауна Миритар одобрит, и если он подчинится её воле...
- И если поисковый отряд не вернётся, - сказала молодая. - Даже по свежему снегу, не думаю, что они решат...
- Фина, - оборвала её старшая. - Всё это будет неважно, если ты не выполнишь поручение.
- Да, мать, - покорно ответила Фина. Тал услышал её неохотные шаги, под которыми хрустел снег.
- Не медли, - окликнула девушку мать Фины. Удары топора возобновились. - Он большой парень и постепенно восстанавливает силы.
От страха по венам Тала растёкся холод. Он понятия не имел, зачем этим женщинам его убивать, но это должно было иметь какое-то отношение к нападению на его охотников. Неужели это они приказала совомедведям напасть на лагерь? А если да, то почему до сих пор не убили Тальбота?
Очевидным ответом был выкуп.
Тамалон Ускеврен, отец Тала, возражал против его охотничьих поездок по многим причинам. Среди них была постоянная угроза похищения сына одного из самых богатых и влиятельных людей Селгонта. В городе Тал почти всегда был на публике, а кроме того, он всегда подозревал, что отец посылает телохранителей следить за ним, как и за его братьями и сёстрами. Тал пытался не обращать внимания, до тех пор пока не видел их и они не вмешивались в его дела.
Но похищение казалось неподходящим вариантом. Да, охотничий отряд почти целиком состоял из молодых наследников богатых селгонтских семей, но звуки, которые Тал слышал в ночь нападения, не были похожи на похищение юношей и девушек. Скорее было похоже, что их разрывают на куски.
Тал вздрогнул. Огонь горел слишком слабо. Он знал, что мать Фины скоро вернётся с поленьями.
Он подумал, не вернуться ли в постель, притворившись спящим и ожидая шанса сбежать, но понял, что сейчас — его единственный шанс. Он прикинул положение двери по отношению к женщине. Да, она увидит юношу, если он попытается выскользнуть.
Лихорадочно размышляя, Тал огляделся в поисках одежды. Рубахи видно не было, зато он нашёл под кроватью свои сапоги. Он попытался натянуть их одной рукой и едва не потерял равновесие. Он отчаянно зашарил в поисках клинка среди шкафчиков, и наконец нашёл короткий кухонный нож.
Он отрезал бинты, которыми рука была примотана к груди, затем распрямил её, ожидаемо вздрогнув от боли. Как ни странно, рука чувствовалась хорошо, хотя и немного занемела от долгой неподвижности. Он срезал бинты. Шрамы под ними порозовели и были почти неразличимы. Даже если кто-то исцелил его магией, Тал ожидал увидеть хотя бы коросту.
Сколько же он проспал?
Тал воспользовался ножом, чтобы проделать в паре шерстяных одеял длинный разрез посередине. Он отрезал себе пояс, чтобы закрепить свою импровизированную накидку. Наконец, обеими руками он надел сапоги. Пострадавшая рука не только не болела — он даже испытал приступ невероятной энергии. Он знал, что это от страха, зато голова прояснилась, а конечности налились силой.
Он подкрался к двери и прислушался. Стука топора не было, только приглушённый вздох и скрип, когда за дверь взялись с другой стороны. Тал испытал внезапный приступ нерешительности. Он не знал, сможет ли заставить себя ударить пожилую женщину. С другой стороны, он был уверен, что не позволит ей убить себя. Не размышляя, он схватил со стены мешок, обернул вокруг руки, сложил пальцы в кулак и стал ждать подходящей цели.
Дверь открылась, и Тал увидел невысокую груду одежды, державшую большую охапку дров. Удар Тала пришёлся прямо в центр груды. Поленья разлетелись во все стороны, и старуха упала на пол, оглушённая.
- Простите! - выпалил Тал. Он испытал острый укол вины, когда увидел изумлённое лицо женщины — круглое, материнское и даже доброе, но вспомнил, что она могла быть той заклинательницей, что исцелила его. Одного лишь её слова могло быть достаточно, чтобы его одолеть.
- Простите, - снова сказал он и ударил её головой о пол. На сей раз её глаза закатились, а потом закрылись. Поморщившись, Тал приложил ухо к её рту. К своему огромному облегчению он услышал дыхание.
Он поднял женщину на руки и отнёс её на кровать. Она была намного легче, чем он ожидал — или он сам был сильнее, чем думал. Он устроил её как можно удобнее, затем надёжно привязал к кровати оставшейся пеньковой верёвкой.
- Фина вернётся до темноты, - сказал он женщине. Он чувствовал себя глупо, утешая бессознательное тело его возможной убийцы. Но всё равно юноша осторожно коснулся её ушибленной щеки, прежде чем собрался уходить, жалея о том, что не знает, зачем женщина хотела держать его здесь.
Снаружи Тал прищурился, разглядывая белизну. Он решил, что вдалеке расположен край Аркенского леса. Судя по этому и по положению солнца он вычислил направление, в котором должен был находиться Селгонт. Пешком путешествие будет долгим, но в конце его ждал дом и безопасность, и может быть — какие-то ответы.
Первый день оказался хуже всего. Тал был куда голоднее, чем думал во время своего побега из хижины, и не знал ничего об охоте без копья и без дюжины загоняющих дичь слуг. Он заулюлюкал от радости, когда вышел на караванную дорогу Дэрлун-Ордулин — ровно в тот момент, когда силы стали заканчиваться.
После наступления темноты ветер стал слишком свирепым, и Тал съёжился под укрытием снежного заноса, спасаясь от ночного воя. Он не мог спать — он уже проспал слишком долго. Вместо этого он прислушивался, выжидая, пока стихнет режущий ветер, затем всю ночь продолжал путь на восток.
Через несколько часов после рассвета упорство Тала было вознаграждено появлением повозки лудильщика. В других обстоятельствах Тал с радостью обменял бы слово Ускеврена на предоставленные услуги. Однако обдумывая недавние события, он предпочёл скрыть семейное имя, когда попросил его подвезти. К счастью, лудильщику оказалось достаточно одиноко, чтобы принять невооружённого пассажира. Четыре дня спустя он оставил постройневшего, оглодавшего Тала у ближайшего города, Ордулина, а сам поехал дальше по дороге на запад, к портовому Йону.
Тимора продолжала улыбаться Талу, возможно, наслаждаясь иронией того, что знатный сын вынужден обходиться самодельной одеждой и выпрашивать о еду и поездки. Только он начал сожалеть о решении повернуть на юг, прочь от неприветливых стражников на вратах Ордулина, как его согласился подвести ехавший на юг фермер. Дружелюбный мужчина не только предложил ему ехать на телеге с сеном, но ещё и каждый день кормил горячей трапезой. Тал пообещал про себя отплатить ему стократно.
Через девять дней после побега Тала фермерская телега проехала по улочкам городка Надводье, где собирались караваны, прежде чем покинуть Селгонт или въехать в него. Летом это место гудело от торговцев и путешественников. Даже в разгаре зимы здесь было полно шатров, фургонов и выдыхающих облачка пара вьючных животных. В основном это были мелкие купеческие караваны из ближайшего Ордулина, поддерживающие торговлю с портовым городом. Их активность превращала навоз и гряз в зловонное месиво, которое в более тёплые дни угрожало поглотить всё на свете. Но Тал обрадовался этой вони. Он возвращался домой.
Они покинули Надводье, чтобы проехать по Высокому мосту. Это семиэтажное сооружение, обладавшее весьма подходящим названием, было усеяно лавками, торговыми палатками, тавернами и достаточным количеством караулок, чтобы держать всех в узде. У противоположного конца моста Тал увидел Кларунские ворота. На их створках были вырезаны величественные морские коньки, как будто прыгавшие из реки, образуя центральную арку.