- Я останусь в квартире, - сказал Тал. - Меня спасли не твои люди — но спасибо, что послал их.
Тамалон стиснул зубы, но взял себя в руки и ответил:
- Сын, попросту глупо так подставляться после подобного покушения.
- Кто знает, действительно ли целью был я? Там было ещё десять других сыновей таких же богатых семей...
- Не таких же, - вмешался Тамалон. - И не моих сыновей.
- Отец, - спокойно сказал Тальбот. - Я не вернусь в Предел.
- Я могу перестать платить за аренду, - предупредил Тамалон.
- Да, и можешь урезать моё содержание. Я перееду к Чейни и начну брать свою долю за выступления в театре.
- Ты так не сделаешь! - взревел Тамалон. Талу пришлось подавить улыбку при мысли, что всего несколько часов он изображал отца. Неужели в глазах Экарта он был таким же разъярённым? - Этот проходимец оказывает на тебя самое худшее...
- Шах, - сказал Тал, встретив гневный взгляд отца. Он даже не знал, правда ли это, пока Тамалон не перевёл взгляд на доску, нахмурившись.
- К слову о Чейни, - сказал Тал, пытаясь сделать так, чтобы голос не звучал обрывисто и неуверенно, - скорее всего, он прямо сейчас меня разыскивает. Рад был снова тебя увидеть. Спасибо, что искал меня. Скоро я нанесу ещё визит.
Он встал, чтобы не потерять смелость, но дрогнул, когда направился к двери и услышал голос отца.
- Тал, - сказал Тамалон. Он почти никогда не использовал сокращённое имя. - Мальчик мой, я хочу тебе только лучшего. Я просто хочу, чтобы ты хоть немного...
- Походил на тебя, - закончил Тал с горькой улыбкой, завершив негласный рефрен их отношений. Он открыл двери и вышел наружу.
- Ты не должен быть в точности таким же, - сказал Тамалон, когда дверь закрылась. - Просто быть кем-то. Просто делать что-то. Сделать что-то из себя.
- Однажды сделаю, - сказал Тал с другой стороны двери. - Вот увидишь.
Чейни так шумно спал в его собственной квартире, что Тал оставил его в покое. Он знал, что Экарт по-прежнему будет заниматься возвращением имущества хозяина, не рискуя встречаться с разневанным Талом. Конечно, его слуга не был Эревисом Кейлом, но Тал с изумлением понял, что вселил в него тот же самый ужас, который вселял в людей Тамалон Старший. Если у него так хорошо получается подражать не только голосу, но и отцовскому поведению, то, может, в следующий раз получится убедить госпожу Квикли дать ему какую-то роль кроме воина.
Мысли о театре напомнили Тальботу, что труппа, скорее всего, ещё не слышала о его возвращении. Последнее представление на сегодня должно было начаться больше часа назад, но до окончания пьесы у него ещё оставалось время.
Снаружи Тал осмотрел улицу в поисках стражников отца. Он улыбнулся, когда увидел угол синего плаща, нырнувшего в ближайший переулок. Иногда он играл в игру с наёмниками отца, бросаясь в переулок или просто покидая таверну через чёрный ход, чтобы ускользнуть от них. Но учитывая его последнее испытание, он не возражал против охраны.
Тал приложил ладони ко рту и закричал:
- Я иду в театр!
Один из семейных гвардейцев высунул голову из-за угла. Он коснулся уголка шлема с выражением в равной степени благодарным и виноватым. Тал вернул любезность, не оглядываясь через плечо на каждом углу.
«Бескрайние царства» были простым театром под открытым небом с несколькими постоянными заклинаниями, отсекавшими дождь и холод. Госпожа Квикли вложила целое состояние в постройку здания с такими удобствами, так что никто из труппы не возражал против её огромной доли в каждой постановке. Она даже заплатила за то, чтобы снять дорогущее заклинание, к которому прибегла, чтобы заглушить аудиторию. Вместо того, чтобы улучшить концентрацию актёров, оно заставило их постоянно нервничать по поводу отсутствия смеха, слёз, или — что было важнее всего — аплодисментов.
Тал знал, что сегодняшнее представление почти закончилось, поэтому направился прямиком ко входу для актёров. Ему пришлось повторить кодовый стук три раза, прежде чем дверь отворилась, будто бы сама по себе. За ней Тал увидел знакомый хаос из верёвок и реквизита.
- Тал! - воскликнул высокий, свистящий голос у его ног. Крохотное зелёное существо с яркими кошачьими глазами вскарабкалось по его одежде и радостно устроилось в волосах.
- Ломми! - воскликнул Тал. Когда маленький таслой не кривлялся на сцене в качестве клоуна, он обычно был на стропилах, управляя механикой вместе со своим братом, Оттером. Тал нежно обнял крохотное создание, прежде чем попытаться отодрать его от себя. Ломми сопротивлялся, упёршись длинным плоским лбом в щёку Талу. Тал никогда не видел, чтобы он вёл себя так с кем-то кроме Оттера или госпожи Квикли, приёмной матери таслоя.
Если бы Тал вытянул Ломми с ног до головы, в таслое оказалось бы немногим больше двух футов роста. Он выглядел ещё меньше, когда снова по полу или качался на сваях с развевающейся чёрной гривой. Чаще всего и Ломми, и Оттер оставались невидимыми для праздного наблюдателя, обитая в тенях наверху.
- Ломми очень счастлив, - прошептал таслой. - Ломми боялся, что Тал умер, но Оттер сказал, что Тал вернётся.
- Тал рад, что Оттер не ошибся, - ухмыльнулся Тал. Нелюбовь таслоев к местоимениям была заразительной для актёров, и существам часто приходилось терпеть их проклятия, когда после разговора с ними актёр начинал путать реплики. Тал был наполовину уверен, что эта черта была не культурной, а взращённой госпожой Квикли ради экзотического впечатления.
- Шшш! - предупредила актриса, стоявшая у одного из выходов на сцену. Потом молодая женщина узнала Тала и по-дружески махнула ему. С Ломми, счастливо устроившемся у него на плече, Тал присоединился к ней у занавеса, где они стали смотреть на заключительные сцены пьесы.
Маллион Дрей играл роль, которая досталась бы Талу, если бы он не пропал. Вспыльчивый сын беззаконного короля, он как раз должен был принять свою гибель от рук законного принца, которого играла Сивана Аласпер — женщина такой андрогинной красоты, что ей часто доставались роли молодых мужчин. Подобная игра полов была фирменным знаком труппы госпожи Квикли, и она частенько писала комедии, основанные на этом старом трюке.
В качестве героя Сивана стояла перед самым дороги их реквизитом — зачарованным длинным мечом с театральными возможностями: излучать по приказу свет, пламя или целый арсенал звуков. Сивана схватила оружие и произнесла строчку, в которой были тщательно спрятано командное слово. Оружие вспыхнуло синим светом, доказывая права на трон молодого героя.
Тал поставил боевую сцену ещё несколько месяцев тому назад, с нетерпением ожидая шанса сыграть тёмного принца. Он пытался не ревновать, когда Маллион прыгнул в атаку с помощью пружины, скрытой за небольшой грудой искусственных камней. Стройный актер грациозно перелетел через плечо противника и приземлился позади него, чтобы нанести первый удар.
Кое-где бой отличался от первоначального замысла Тала, в основном для того, чтобы воспользоваться более хрупким сложением Маллиона. Тал с некоторой досадой заметил, что сцену смерти изменили, и теперь для неё воспользовались одним из четырёх потайных люков на сцене. Ему казалось, что Квикли слишком часто использует это устройство, но он должен был признать, что зрители радовались, видя, как поверженного самозванца утягивает в девятый ад после смертельного удара.
Аплодисменты стихли, актёры покинули сцену, и Тал оказался в центре внимания. Может быть, дом Ускеврен благодаря своим возможностям и узнал о его прибытии, как только он ступил в город, но в «Бескрайних царствах» его появление во плоти стало неожиданностью. Скоро у него уже кружилась голова от объятий, поцелуев и дружеских щипков.
- Только не думай, что ты получишь свою роль обратно, - предупредил Маллион.
- Твоё выступление мне не превзойти, - сказал Тал. - Но в следующий раз настанет моя очередь использовать меч.
- Сначала тебе придётся отобрать его у меня, - заявила Сивана, изобразив салют клинком, прежде чем подпрыгнуть и схватиться за прутья большой стальной клетки, висевшей за кулисами. Их труппа до сих пор не придумала применения этому огромному реквизиту, который госпожа Квикли купила для постановки «Королевского пленника» прошлой весной.
Тал усмехнулся, принимая вызов, и устремился к ней, но не успел он и двух шагов сделать, как могучие руки сомкнулись у него на груди и оторвали от пола.
- Мой мальчик! - воскликнул сиплый голос. Госпожа Квикли опустила его, чтобы крепко поцеловать в губы. Как всегда, её дыхание пахло чесноком и табачным зельем.
Квикли была крупной женщиной почти шести футов ростом, бугрящейся мускулами. Она была единственной в труппе, кто мог оторвать Тала от пола, и когда она вытянула его на руках, чтобы взглянуть, он засомневался, сможет ли вывернуться из её могучей хватки.
- Ты кажешься поистрепавшимся, - оценивающе сказала она. - Но как всегда, сладеньким, - добавила она со широкой усмешкой, демонстрируя широкую щель между двумя передними зубами. Её черты были широкими и почти комичными, даже без кричащего макияжа, который она носила на сцене и вне её. Никто не пытался угадывать ей возвраст, хотя судя по множеству историй, которые она рассказывала про своих пятерых бывших мужей, ей запросто могло быть сто лет.