Нет, я бы вызвала охрану, так что… Я возвращаюсь к галлюцинациям.
— Ты в порядке? Ты выглядишь немного покрасневшей. — раздается рядом со мной знакомый голос Гори.
Я встречаю теплый взгляд своего соседа. Я даже не слышала, как открылась дверь на лестничную клетку. Должно быть, она возвращается с поздней смены в ресторане. Только через мгновение я понимаю, что стою перед своей дверью, ключ в руке, но я еще не пошевелилась, чтобы отпереть ее.
— А… здесь все в порядке.
Мой голос звучит странно, и она определенно это замечает.
Она внимательно изучает мое лицо, потом еще немного смотрит на меня, а затем кладет обе руки на бедра и понимающе ухмыляется. — Кто он?
— Понятия не имею, о чем ты говоришь, — вру я. Мы соседи уже большую часть года, и как две женщины, живущие в одиночестве, мы присматриваем друг за другом.
— Ага.
В ее голосе отчетливо слышится недоверие. — Пожалуйста, скажи мне, что это не один из тех хоккеистов. Девочка, ты же знаешь, что они нарасхват.
Если бы она только знала, насколько он на самом деле нарасхват, она бы точно сошла с ума. — Извини. Здесь нет хоккеистов.
Она поднимает бровь, отпирая свою дверь. — Ладно, не говори мне, но просто убедись, что ты заботишься о себе.
— Всегда.
Я машу ей рукой, но она останавливает меня.
— Эй, спасибо, что присмотрела за Чарли прошлой ночью. Я знаю, что он может быть немного чересчур.
Чарли — это ее перевозбужденный щенок, который абсолютно милый, даже если он помочился на мой пол. — В любое время.
Щенок, о котором идет речь, бросается ко мне, как только она открывает дверь, и я поднимаю его на руки, говоря своим лучшим собачьим голосом.
— Как поживает мой маленький нарушитель спокойствия?
Он лижет мой подбородок в ответ. Судя по размеру его лап, он будет массивным, поэтому я использую любую возможность, чтобы взять его на руки, пока он не стал слишком тяжелым.
Я осторожно опускаю его на землю. — Извини, мальчик, сегодня у меня нет лакомств.
Словно поняв, он слегка хнычет, и Гори хихикает.
— Чарли, иди сюда, я принесла тебе угощение.
С этими словами он убегает к себе.
Они исчезают в ее квартире, а я, наконец, поворачиваю ключ и вхожу в свою.
Теперь, когда я не отвлекаюсь на морщинистую очаровательность Чарли, сегодняшний вечер поражает меня в самое сердце. Я быстро запираю дверь и приваливаюсь к ней спиной, скользя по дереву, пока мой зад не упирается в пол. Я опускаю голову на руки, позволяя ночи пронестись в моей голове. То, как он наблюдал за мной потемневшими глазами, отслеживал каждое мое движение, пока доводил себя до разрядки, навсегда запечатлелось в моем мозгу. Я должна была бы быть абсолютно убита, но в его взгляде был блеск, интенсивность, которая не позволяла мне этого сделать.
Я на сто процентов уверена, что он хотел меня. Хотел, чтобы я смотрела, хотел, чтобы я стояла перед ним на коленях.
Дрожь пробегает по моей шее, а бедра сжимаются вместе, ища давления, которого я отчаянно жажду. Я ни за что не кончу от этого мужчины. Каким бы горячим он ни был.
Я поднимаюсь с пола и направляюсь в свою комнату, снимаю туфли на каблуках и расстегиваю молнию на платье, прежде чем повесить его на вешалку. Я шила или модифицировала свою одежду с подросткового возраста. Ничто не казалось мне правильным, пока я не взяла в руки иголку с ниткой и не смогла вплести цвет в свой мир. Теперь мой гардероб — это море зелени, фиолетового и розового. Моя двенадцатилетняя сущность была бы на седьмом небе от счастья.
Расстегнув бюстгальтер, я облачаюсь в самую уютную рубашку больших размеров, а затем забираюсь в постель, слишком измотанная, чтобы заниматься чем-то еще.
О расслаблении не может быть и речи, так как сердце колотится в груди. Я видела, как мой босс — чертов миллиардер — получает минет на работе. Могу ли я шантажировать его этим? Может быть, получить несколько миллионов и жить дальше лучше всех?
Да кого я обманываю? Даже если бы я могла, я бы никогда этого не сделала. Неважно, насколько он этого заслуживает. Это было бы неправильно.
Глубокие каштановые волосы, спадающие на дымчато-серые глаза, скрытые веками, мелькают в голове, и я зарываюсь головой в подушку, делая все возможное, чтобы заглушить свои мысли. Я свожу колени вместе и кусаю кулак, а затем провожу кончиком языка по губам, пробуя на вкус его остатки.
Мои трусики уже намокли, и я так устала сопротивляться искушению. Моя рука скользит вниз по животу и вверх по бедру, а затем нащупывает мое ядро. Я издаю тихий стон, когда моя рука переходит к его руке.