Матиас: Почисти это. Что касается этой девушки, я полностью в это верю.
Я: Ты всегда был умным.
Матиас: Не льсти мне, а то мне в голову ударит.
Матиас: Завтра я получу уведомление о выселении. Некоторые из них могут создать проблемы.
Я: Нет ничего, чего бы не исправила взятка.
Матиас: Ты так зациклен на ней.
Я: Однажды ты поймешь.
Маттиас: Никогда этого не произойдет.
Я: Посмотрим.
Когда он не отвечает, я кладу телефон в карман, докуриваю сигару и возвращаюсь к нам домой. Я молча иду к ее комнате, и, как я и ожидал, она уснула на своей кровати там, где я ее оставил. Мое внимание привлекают розовые трусики на полу.
Я сокращаю расстояние, нависаю над ее матрасом, наклоняюсь, чтобы поднять клочок шнурка, подношу его к носу и глубоко вдыхаю. Мои легкие наполняются ее сладким ароматом, и оставшийся у меня ограниченный контроль рушится.
Я застегиваю пуговицу на брюках и вытаскиваю пульсирующий член, обертывая его нежной тканью. С каждым толчком шнурок царапает мою кожу, заставляя мой член дергаться. Я смотрю, как она спит, и грубо трахаю свою руку. Ее губы приоткрыты, и я представляю, как пачкаю их, а затем глубоко проникаю в ее горло. Я представляю ее со слезами на глазах, когда я вонзаюсь ей в горло, и она берет каждый дюйм, который я ей даю.
Мой оргазм начинается в моих яйцах, сжимаясь, вызывая почти болезненное давление, пока сперма не вырывается из моего кончика. Я вытираю его ее трусиками, внутренне ухмыляясь тому беспорядку, который я из них устроил. Я раздеваюсь и забираюсь рядом с ней, ненавижу расстояние между нами, каким бы маленьким оно ни было. Я притягиваю ее маленькое тело к своей груди, пока ее нога не обхватывает меня, а ее груди не прижимаются к моей груди. Она издает тихий стон и прижимается ко мне еще сильнее, ее рот касается моей кожи, когда она выдыхает мое имя.
Возможно, она борется с этим, но ее тело и подсознание уже смирились со своей судьбой.
Глава 22
Мисти
Я зарываюсь носом в подушку и вдыхаю сладкий дым и дорогой одеколон… Деймон. Мои глаза резко открываются, когда воспоминания о прошлой ночи всплывают на поверхность. Призрак его рук на моей коже, едва заметное прикосновение его губ, то, как его слова зажгли во мне огонь, который невозможно потушить.
Я стону, переворачиваюсь на спину и вытираю сон из глаз, во мне нарастает разочарование. Он просто оставил. Как будто мы не были в центре самого жаркого события, которое когда-либо случалось со мной, как будто он не контролировал каждую клеточку моего существа. Может, и хорошо, что он ушел, потому что я бы сделала все, что он хотел, чтобы он прикоснулся ко мне.
Я бы подумала, что он ушел на ночь, если бы не смутные воспоминания о том, как он обнял меня где-то поздно вечером, и как его пальцы гладили мои волосы, настолько слабое, что это могло быть сном.
Понимая, что больше не засну, я встаю с кровати и хватаю свою гигантскую мантию единорога, надеясь, что он уже ушел.
Ничто не могло подготовить меня к виду Деймона без рубашки, прислонившегося к моей стойке и небрежно пьющего кофе из неоново-розовой чашки, глядя на свой телефон. Мое сердце замирает в груди от того, насколько домашним он выглядит, как будто он делает это каждый день.
Тем временем я собираюсь проглотить язык, чтобы не пустить слюни из-за того, как его серые спортивные штаны облегают его формы. Я не могу перестать смотреть на то, как его длинные тонкие пальцы затмевают его телефон. Покалывания разбегаются по моей коже от воспоминаний о том, как они ощущались на моей коже.
— Доброе утро, Нимфа, — говорит Деймон, его голос полон веселья. — Мне нравятся единороги. Милые.
Внезапно почувствовав себя совершенно незащищенной, я плотнее затягиваю углы халата. Осознание того, как плохо я выгляжу по утрам, волосы в беспорядке, наполовину прилипают к лицу, погружается в душу и заставляет меня ерзать с волосами.
— Мне нравятся твои спортивные штаны.
Я ищу сарказм, но терплю неудачу. Я никогда не была такой. Я потратила годы на то, чтобы овладеть искусством скрывать свое раздражение, но один взгляд Деймона заставляет меня ощетиниться, как обороняющаяся кошка.
Он усмехается. — Я могу сказать тоже самое.
Черт возьми. Мои щеки горят, что только доставляет ему еще больше удовольствия.
— Как бы то ни было, — ворчу я и направляюсь к кофеварке, но останавливаюсь как вкопанная. Моего маленького горшка, купленного в магазине, нигде не видно. Вместо этого ее заменили современной эспрессо-машиной из нержавеющей стали. Я собираюсь включить его, но мои пальцы зависают над дисками. Я даже не знаю, с чего начать. Внутри меня нарастает разочарование, разжигающее огонь в моей груди. — Кто сказал, что можно взять с собой кофеварку?