Моя рука дрожит, держащая телефон, а в животе поселился ужас. Если она знает, то знает и моя семья. Томас знает. В комнате становится темно, чернота захватывает периферийное зрение, и мне приходится заставлять себя дышать, чтобы не упасть в обморок. Они ни за что не оставят это без внимания.
Это должен был быть секрет. Этот засранец просто не мог держать рот на замке.
— Это я-то засранец?
Низкий, хрипловатый голос Деймона раздается прямо возле моего уха, и все мое тело вздрагивает.
— Господи, ты меня напугал.
Я прижимаю руку к груди, пытаясь вернуть себе хоть какое-то подобие спокойствия.
Его глаза сужаются на подаренном им кольце, которое висит на дюйм ниже моей ладони.
— Тебе нравится меня ослушаться?
Он поднимает идеально выгнутую бровь.
Я прикусываю губу, чтобы скрыть улыбку, потому что да… нравится. — Технически я его ношу.
Он проводит большим пальцем по напряженному сухожилию на моей шее.
— Скажи мне, жена. Раз уж я тебя явно не беспокою, — его хватка усиливается, а голос темнеет, в нем слышится предупреждение, которое, как мне кажется, предназначено не мне, — Что заставило тебя выглядеть такой испуганной?
— Ничего.
Щетина на его подбородке царапает мой висок. — Ты ужасная лгунья.
Я выдыхаю смех, потому что он ошибается. Я отличная лгунья. Я скрывала каждую свою темную часть на протяжении почти семи лет.
— Я получила письмо от твоей матери.
Отклоняюсь, отклоняюсь, отклоняюсь.
Его брови сходятся вместе, как будто он точно знает, что я делаю. Он сдвигается так, чтобы прислониться к моему столу. Деймон выглядит здесь неправильно в своем идеально сшитом темно-синем костюме, демонстрирующем лишь намек на растяжку в плечах.
Контраст между ним и фальшивыми деревянными панелями идеально отражает нас двоих. Мы можем находиться в одном пространстве, но никогда не будем принадлежать друг другу. Еще один урок, который преподала мне семья Томаса.
Он откинулся назад, наблюдая за мной.
— Чего она хотела?
Я вздрагиваю. — Она придет завтра, чтобы помочь мне подготовиться.
Его губы дрогнули в улыбке.
— Хочешь, чтобы я отозвал ее?
Его голос низкий, серьезный.
— Вряд ли. Я с ней справлюсь.
Он долго смотрит на меня. — Я говорил с ней, и она больше не будет разговаривать с тобой так, как раньше.
В груди у меня все сжалось, но я смогла выдавить. — Спасибо.
— Меня не будет сегодня вечером. Мне нужно уехать за город на встречу.
Мне любопытно, но я не решаюсь спросить. Это не имеет ко мне никакого отношения.
Словно читая меня как открытую книгу, он продолжает. — Приобретение Mercer зашло в тупик. Если бы это было что-то другое, я бы попросил кого-нибудь из других представителей заняться этим.
— Ты не обязан объясняться со мной.
Он наклоняет голову в сторону. — А разве нет?
Я разрываю зрительный контакт, прежде чем успеваю сказать какую-нибудь глупость, вроде того, что он не обязан мне говорить, но я хочу, чтобы он сказал.
Я выбираю что-то безопасное. — Значит ли это, что мы не пойдем на гала-концерт?
— Я бы не упустил шанс показать тебя всему миру. Я вернусь через достаточно времени.
Мои щеки вспыхнули, и теперь я сдерживаю улыбку. Этот мужчина слишком обаятелен, когда хочет.
— Не выгляди такой довольной тем, что избавилась от меня, Нимфа.
Он не может быть дальше от истины. Я сглатываю, прежде чем ответить: — Конечно. Какой бы я была послушной женой, если бы не ждала своего дорогого мужа у дверей.
Он заправляет прядь моих волос за ухо и проводит костяшками пальцев по моей скуле. — Не думаю, что "послушная" — это подходящее слово для описания тебя.
— Да? А как бы ты описал меня?
Я тут же жалею о сказанном.
Он берет мою руку и кладет ее на свой член, поверх шерстяных брюк, а затем наклоняется так, что его губы почти касаются моих, а его дыхание покалывает мою кожу. — Ты — соблазнительная богиня, чья единственная цель в жизни — испытывать меня.
Я тяжело сглатываю, и его взгляд пробегает по моему языку, смачивающим губы. Он не прикасался ко мне с той ночи, когда я отстранилась от него, и мое тело начинает бунтовать. Я приподнимаюсь, чтобы наши рты соединились, и в его груди раздается низкий стон, прежде чем он отстраняется.
— По этой карте ты сможешь купить все, что тебе нужно, чтобы подготовиться к торжеству.
— Что угодно? А что, если я решу, что мне нужна машина?