Если приведенный им исключительный случай выдачи метрики неродившей еще матери и имел место, ― что, конечно, весьма по нелепости и бессмысленности его сомнительно, то конечно, как осуждаемое Церковью исключительное злоупотребление, и укорять за эти уродливости саму Церковь или учение ее богословия о сем таинстве не только неправильно, но и не добросовестно. Злоупотреблений немало желающие могут указать и в практике обществ старообрядческих, хотя бы например (крещение на Преображенском и Рогожском кладбищах около 1771 года, совершение треб по почте при скудости попов в беглопоповщине и т. п.), отчего же не заключают отсюда господа, подобные Мельникову, о богословии старообрядствующей церкви и ее еретичности.... Что касается ссылки на книгу „Мир с Богом", то ссылка эта у Мельникова очень глуха ― не указано ни автора, ни места и времени издания этой книги, ― трудно было даже и найти эту малоизвестную книгу Иннокентия Гиезеля, издания Киевской лавры 1669 г., которая и называется-то несколько иначе: „Мир с Богом человеку, или покаяние святое, примеряющее Богови человека". В этой книге, действительно, подаются советы, как крестить опасно выходящих из чрева младенцев и ― „дивов и чуд", но с такою осторожностью и с такими оговорками (см. стр. 110 и 113), что даже и эту книгу саму по себе нельзя обвинить в поощрении крещения в утробе матери или в крещении четвероногих животных, а кроме того эта книга не может быть усвоена православной Церкви, как не чуждая ясно выраженного в ней католического учения о времени пресуществления св. Даров, об „довлетворении", как составной части покаяния, о елеопомазании как inctio exeuntium (стр. 118, 125, 128), нерасторжимости брака (138) и т.д., вот о таких-то книгах и следовало бы писать иеромонаху Тарасию, как содержащих латинский элемент.
„Самозванное крещение" у православных Мельников видит в том, что „православная Церковь" принимает крещение от протестантов и от старообрядческих священнослужителей, хотя в то же время признает, что они самозванцы; но в этих случаях, как всякому понятно, церковь признает крещение за действительное не потому, что оно совершено пастором или беглым и австрийским попом, а потому, что оно совершено мірянином христианином, правильно совершившим его во имя св. Троицы, крещение совершенное мірянином, в уважение к исключительным фактам, не как обдержное, церковь, как известно и Мельникову, всегда принимала и до Никона. Полномочий же совершать крещение и другие таинства православная Церковь сознательно самозванцам не давала, что, к сожалению, наблюдается однако в австрийщине и беглопоповщине и сейчас и чего печальные факты особенно типичные знает история беглопоповщины в 18 веке; достаточно вспомнить хотя бы священнодействия лжеепископов и их ставленников ― Епифания, Луки и Анфима, или позднее Антония Пикульского и попа ― беглого лакея на Рогожском кладбище в конце XVIII века.
X.
„О таинстве мѵропомазания господствующая Церковь также, как и относительно крещения, не имеет одинакового и, конечно, православного учения" (стр. 101), продолжает свои кропотливые изыскания Мельников. Здесь разноречие и мнимое неправославие нашей Церкви, как и следовало ожидать, главным образом сказалось в том, что содержа во всем истинное учение о сем таинстве, как это призвал и сам Мельников (смотри стр. 101―102), Православная Церковь не признает благодати священства за Амвросием и его ставленниками потому, что он принят был чрез мѵропомазание и этим непризнанием Церковь своему мѵропомазанию якобы усвояет значение уничтожающего, стирающего благодать священства, а не то значение, которое должно бы за ним быть по учению ее же символических книг. „Это не печать Духа св., а какая-то смерть священству, подобно яду: „смерть чернилам или смерть мухам", кощунствует Мельников. „Мѵро православных нечто более ужасное, чем все анафемы и все богоотступничества: ничто не может сгладить хиротонии, но помажьте священное лицо миссионерским мѵром и этого достаточно, чтобы оно превратилось в простого мірянина. Мѵро, как волшебство какое-то, моментально снимет со священнослужителя священный сан"... В этом роде издевательства идут на протяжении 104―114 стр. Но неприязненное чувство, видимо, ослепляет человека уже настолько, что он, изыскивая противоречия у других, не в силах заметить своих собственных в одной и той же главе. С того и начал десятую главу Мельников, что изложил истинное учение, содержимое православной Церковью о мѵропомазании, как таинстве, подающем дары св. Духа, возращающие и укрепляющие в жизни духовной, привел выдержки из символических книг, говорящие о том, что чрез помазание св. мѵром христиане делаются причастниками св. Духа (101). Какое же еще надо доказательство того, что Церковь содержит истинное учение о таинстве мѵропомазания? Нет, Мельников сейчас же изрыгает целый ряд грубых издевательств над тем же учением ο таинстве и даже над самим таинством (стр. 104—113), якобы уничтожающем благодать св. Духа, смазывающем саны и т.д. Не видит Мельников только одного, что если усвоять уничтожающее "значение по отношению к санам австрийского духовенства именно мѵру, как то делает он, то логичнее было сделать это ему в отношении мѵра белокриницкого монастыря, а не православного: ведь, выражаясь применительно к грубому языку Мельникова, собственно австрийское мѵро смазало благодать у Амвросия, а не наше православное мѵро: нашим Амвросия не мазали. Издеваясь так грубо-плоско, недостойно порядочного человека, над св. мѵром ослепленный нехорошим чувством начетчик не заметил того, что он на протяжении стр. 104―113 издевается именно над своим белокриницким мѵром.