Таковы немногочисленные, лишь искусственно разбитые на отдельные пункты, разноречия и еретичествование, которые отыскал Мельников в учении Церкви о таинстве священства, но точно ли и эти малочисленные разноречия касаются существа таинства. Все они, как всякому видно, относятся или к внешней истории института иерархии, или же к вопросу о принятии еретиков 2-го и 3-го чина в сущем сане и без сана, а вовсе не к существу таинства, следовательно, напрасно Мельников торжественно заявляет, что о таинстве священства учение Церкви еретично и неистинно, притом же он и сам достаточно привел выдержек из наших символических книг, характеризующих православное воззрение на это таинство.
Что же касается перечисленных трех пунктов разноречий (говорим трех потому, что 3, 4 и 5 пункты в существе дела касаются одного и того же австрийского священства и лишь искусственно Мельниковым расчленены на несколько), ― то они, по обычаю, существуют не в действительности, а в тенденциозно настроенной голове Мельникова. В самом деле, первое разноречие о начале иерархии, как повторенное, нами уже разобрано ранее и уничтожается самим же Мельниковым, когда он на стр. 160 заявляет, что „когда миссионерам приходилось возражать безпоповцам, утверждающим, что до Пятидесятницы Церковь Христова, подобно безпоповщинскому обществу, была в безиерархическом состоянии, тут миссионеры из всех сил доказывали, что еще до дня Пятидесятницы апостолы обладали во всей полноте властью и дарованиями высшей иерархии, они были первые епископы, поставленные Господом и от Самого Господа получили благодать Духа Святого до Пятидесятницы. Но как только вступал в беседу с миссионерами старообрядец, приемлющий священство, и указывал, что все апостолы, имевшие на себе епископство и получившие от Самого Христа благодать Духа Святаго и всю полноту иерархической власти, уклонились в неверствие Христову Воскресению, но Церковь Божия от сего не разрушилась, как не разрушилась она и при Никоне, когда почти все епископы уклонились в ересь и нечестие; ― миссионеры опять хватались за теорию об епископской благодатной струе, текущей непрерывно по главам епископов со дня Пятидесятницы..." Иначе говоря, сам Мельников до некоторой степени понимает, что об одном и том же предмете в разное время с разных точек зрения можно говорить как бы противоположное, смотря по тому, на какую черту наиболее направляется доказательство и какая черта в предмете по этому делается более выпуклою. Конечно, и миссионеры, и богословы, утверждающие другопреемство благодати епископской от времен Сошествия Св. Духа прекрасно знают о полномочиях апостолов, полученных ими от Христа до Пятидесятницы, а если, в известном случае, не говорят об этом, значит цель беседы требовала обратить внимание на другое. Ведь и сами же старообрядцы, например, утверждая уклонение в неверствие апостолов, как иерархов (в лице Усова), в то же время учат о возжении благодати архиерейства на Амвросии „по ввиде огненных язык нашествию" в лице Павла Белокриницкого, о чем подробнее говорилось нами уже ранее.