Удивительная аргументация, ― если бы она исходила из уст мало-мальски образованного богослова, хотя бы из категории поносимых Мельниковым, с ней бы нельзя было и считаться, как с не вполне вменяемой; но, к сожалению, для профессионального защитника раскола она весьма типична и волей неволей вынуждаемся сделать хоть краткие замечания и на такое нелепое обвинение Церкви. Прежде всего, если бы все восемь аргументов Мельникова были бы точны, если бы все упоминаемые им писатели говорили то, что заставляет говорить их Мельников, какое бы отношение имело это к учению Церкви о Сыне Божием? О. Кремлевский, Лейтон, Бухарев и К° могли допустить неточные выражения и даже неправильные мысли о Сыне Божием, как допускали это (по сознанию самого же Мельникова в той же главе) автор Белокриницкого устава инок Павел, Арсений Швецов и др. старообрядцы, но при чем же тут православная или так называемая „старообрядческая церковь", какое право имел Мельников выводить из таких посылок, что „господствующая Церковь не имеет истинного учения о Сыне Божием"? Пусть читает он Символы церковные, догматические определения св. соборов, учения о Сыне Божием св. отцов церкви, принятое вселенским сознанием Церкви, ― вот учение господствующей Церкви о ее Основателе и Спасителе; а как учат Бухаревы, Кремлевские или иноверные нам Лейтоны, это в вину Церкви ставить недобросовестно. Даже и школьное богословствование, если оно сознанию Церковному не согласно, ― Церкви чуждо и своим его Церковь отнюдь не считает, хотя бы сами авторы его и считали себя чадами и даже пастырями этой Церкви.
Но сверх того и ни одна почти из 8 ссылок Мельникова для доказательства обвинения на Церковь, не свободна от подозрения в неточности или передержках: Еп. Сильвестр, как свидетельствует все его догматическое богословие, держится совершенно православного учения о Сыне Божием и отнюдь никакого учения о подлетном рождении Его (подобно Арсению Швецову или иноку Павлу Великодворскому) не допускает; отзыв же его о Тертуллиане и Ипполите, приведенный в изложении истории догмата так осторожен и тонок, что только придирчивый выжиматель того, чего не хотел сказать Сильвестр, может найти у него одобрение мысли о подлетном рождении Сына Божия; даже и в тех строках, которые выдернул Мельников, и то Сильвестр несколько раз говорит: „что здесь, т.е. у Тертуллиана и Ипполита не та мысль, будто Сын Божий не существовал от вечности, как ипостась" (стр. 35 сравн. стр. 38). При том же еп. Сильвестр, говоря о Тертуллиане и Ипполите, излагает историю догмата и, естественно, оценивает лишь сравнительное превосходство позднейших формулировок догматических с первичными, когда еще самая терминология богословская только вырабатывалась, а когда доходит до изложения общецерковного учения о Сыне Божием, то формулирует его точно по православному. К чему же после этого ссылка на неправославие еп. Сильвестра? Единственно разве затем, чтобы сказать, что вот де еретично и то догматическое богословие, которое „в господствующей Церкви имеет значение больше, чем изданные собором (каким) определения" (стр. 37), но таковое значение догматике Сильвестра, конечно, присвоено только Мельниковым.