Это все неправда. Он врёт, издевается над ним!
- Нет!
- Увы, но да. Иди за мной, - позвал его мужчина. А мужчина ли?
Макс прошёл вслед за проводником вглубь комнаты, за алтарь. У стен, небрежно брошенные, как мешки с мусором, лежали тела. Василий Петрович, папа, ещё кто-то незнакомый... Все трупы жёлтые, словно старая бумага, скелеты, обтянутые кожей. А неподалёку, свернувшись калачиком, спит Катя. Сопит спокойно, не подозревая о страшном соседстве.
- Теперь веришь? - Даниил встал рядом. Так близко, что видны были красные икры в глазах. От него пахло чем-то неприятным, едким, как от вытекшего электролита.
- Верю... Зачем? - Ноготь подцепил насечку, вытащил лезвие. Тихо щелкнуло.
- Не голодать же мне, - искренне удивился Даниил. По его коже пробегали тени, сливались в узоры и пятна. - Так что ты выбираешь?
Вместо ответа Макс полоснул его выхваченным ножом по лицу. Края разреза затлели, задымились.
- Опять. Что же вам не живется спокойно? - вздохнул сосед.
Макс не заметил удара. Просто уши заложило от ветра, от скорости, с которой он врезался в стену. Нож он не выпустил, так и держал в вытянутой руке, наивно и отчаянно надеясь защитить себя.
От лица Даниила исходил дым. Сквозь дыру в коже наружу пробивались языки огня, оранжевые, синие, зелёные. Ресницы и брови сгорели первыми. Теперь пламя добралось и до носа, жадно пожирая плоть, что таяла как воск. Покидая старое тело, словно бабочка из кокона, на волю выбиралось нечто нечеловеческое - сажа, полымя и искры, принявшие форму человека.
- А мне так нравился нынешний образ, - донеслось из сгустка. - Теперь все придётся начинать сначала - копить силы по крупице, чтоб вновь попасть сюда.
Вокруг Макса вспыхнуло огненное кольцо. Загудело ровно, сильно, опалило жаром. Он напрасно размахивал ножом, надеясь на чудо, орал бессвязные угрозы. А потом, надышавшись едкой вони, упал навзничь.
- Ещё встретимся, - вздохнуло пламя.
****
Осенью Макс не пошёл в школу. Лежал дома, в постели, ожидая, когда срастется нога и подживут ожоги. Все вокруг называли его героем, даже местная газетенка написала о нем статью: "Мальчик вынес из огня семью!" Не могут не соврать.
Вынес-то он не семью, а соседей. Мама выбралась сама, а папа... Не успел. К глазам подступили злые слёзы. Ну почему он опоздал? Почему вытащил старуху вместо отца?
Нет, нельзя так думать, оборвал он себя. У него хотя бы мама осталась, а что делала бы Катя без бабушки? Пошла бы в детдом? Вряд ли её оставили бы с ними.
Макс попробовал отвлечься, щелкнул пультом - экран зажегся цветными огнями, заголосил гнусаво. Кто-то пел о неземной любви и просил сына, а он смотрел в окно и пытался припомнить пожар.
Врачи говорили, что отравление угарным газом может привести к потере памяти, но объяснить, почему все они забыли тот день, не могли. Наверное, и сами не знали. Вот и разводили руками, многозначительно повторяя - всякое бывает.
Всякое... Он долго расспрашивал - маму, Катю, баб Машу - из-за чего возник пожар, но они пожимали плечами, напрасно морща лбы. И день тот не помнили почти. Он и сам будто в нору провалился - падал, пытаясь ухватиться за корни-воспоминания, но они ломались под его тяжестью, и он снова летел вниз, не находя опоры.
Ночами ему снились кошмары, где кто-то страшный мучил его, медленно поджаривая на вертеле: связанные руки первыми теряли чувствительность, а спина, с которой срезали тонкие полосы мяса, жгла и зудела. Он кричал так громко, что в стену начинала стучать Катя.
Телефон, подаренный сердобольными сочувствующими, запиликал тихо. О, смска от подруги! Макс, улыбаясь, открыл сообщение.
"Жив, курилка? Я скоро приду, принесу тебе дары от наших. Кстати, у нас новенький - Даня!" Он замер, боясь спугнуть что-то внутри - хрупкую уверенность в том, что ему знакомо это имя. Даня. Данила.
- Ещё встретимся...