– Ты уверен, что готов?
– Да, – Костя уверенно посмотрел Феде в глаза.
– Это случилось прямо там, где ты потерял сознание, – начал моряк. – Был ужасный шторм, и мы с твоим отцом пошли дополнительно крепить якоря, а то потеряли бы их по пути. Волной смыло бы, да и все. Потом оправдываться, извиняться. А так – правое дело сделали.
– Не отвлекайся, – попросил кадет. Боцман мялся и оттягивал время. Нужно было его поторопить.
– Да, прости. В общем, пошли мы на бак. Судно качало, как ненормальное, волны заливались прямо на палубу, ветер хлестал в лицо. Когда огромный столб воды поднялся над нами, я окликнул Костю, а сам побежал вниз…
– Ты не пытался его спасти? – спросил рыжий, пристально рассматривая собеседника. Федя потупился. Возможно, это он виноват в трагедии. Спасовал в самый ответственный момент, как жалкий трус.
– Говорю же – я его окликнул. Если бы я побежал за ним, мы бы оба погибли.
– Ты же стоял в двух шагах, – испытующе произнес кадет.
– Кто сказал?
– Я просто знаю, – ответил рыжий.
– Нет, – буркнул Федя. – Ничего ты не знаешь, малыш.
– Допустим, – произнес Костя. – Но как вышло, что вы пошли туда? Не думаю, что мой папа сильно хотел этого.
– Тут ты прав, – приободрился моряк. – Нас отправил капитан. Как сейчас помню – Чайковский Василий Андреевич. Грозился уничтожить репутацию, если не пойдем. Вот и пришлось.
– Что случилось после удара волны?
– Открытый перелом, – сказал боцман. – Бедренная кость распорола ногу, задела артерию. Я дотащил Костю до госпиталя, но помочь мы ничем не могли. Он просто истек кровью у меня на глазах…
Рыжему удалось сохранить спокойствие. Но вопрос он все-таки задал:
– Капитана того списали?
– Нет, что ты, – протянул Федя. – Работает до сих пор. На новеньких судах, как ни в чем не бывало.
– Урод, – шепнул Костя. – Если встречу его…
– Не встретишь, – перебил боцман. – Остынь.
* * *
Мостик ночью больше напоминает секретную лабораторию, которая занимается исследованием жучков. На экранах видно целые колонии мелких паразитов, снующих из стороны в сторону. Главное – не коснуться никого, иначе будет здоровый укус.
– Как ты вообще до этого додумался? – сокрушался злой капитан. – На борту инспекция, а он прямо перед ними начал обновлять просроченные карты, озвучивая это вслух. На английском!
– Вспомнил, что давно не занимался этим, – пожал плечами помощник. Обычно его звали Белазом. То ли за широкие плечи, то ли за фамилию Беляев. Уже было не разобрать.
– А ты мог раньше об этом подумать? – напирал мастер. – Например, еще три недели назад, когда ты гордо перестал работать?
– У меня контракт истек, – возразил Белаз.
– Он у всех истек, – вспыхнул капитан. – Ты не один тут избранный. Время сейчас такое.
– Михаил Валентинович, – произнес помощник с интонацией “отвали”, – давайте не будем.
– Это ты у себя дома говори. Пусть родители видят, кого вырастили, – огрызнулся мастер. – Из-за тебя нас разобрали до косточек, обглодали, а потом выплюнули. Я давно столько замечаний от инспекции не видел.
– Я давно такого паршивого судна не видел, – добавил помощник.
– Тема, твою мать, – осекся капитан. – Было бы лучше, если бы за ним следили. У тебя вот на вахте водонепроницаемые двери открыты.
Белаз уставился на горящие индикаторные лампочки, подтвердившие слова Михаила Валентиновича.
– И? – протянул помощник.
– И-иди закрой, – в тон ответил мастер.
– А что изменится-то?
– Быстро, Тема! Побежал и закрыл! – крикнул капитан.
Белаз молча пошел вниз. Михаил Валентинович остался смотреть вперед. Рыбацкие лодочки все еще озаряли мостик своими огнями, хотя судно еще два дня назад вышло из порта. Последние отголоски суши перед выходом в открытый океан. Капитан волновался, выдержит ли судно этот переход. Изъеденный коррозией корпус дышал на ладан. Не дай Бог, по пути встретится ураган. Тогда можно сразу лезть в шлюпку и бежать с корабля.
Не факт, правда, что шлюпка спасет.
– Михаил Валентинович, – позвал из темноты Костя.
– Что-то нужно? – спросил капитан. Кадет ему нравился гораздо больше остального экипажа, и мастер хотел, чтобы это было заметно.
– Михаил Валентинович, капита-а-ан… – рыжего начало трясти. Голос налился басом, стал гуще. Зрачки пропали, оставив только белесые глазные яблоки. В тусклом освещении радаров это смотрелось особенно жутко. Подростка хватил настоящий припадок, уже и пена изо рта подступила.
– Ты чего? – испугался мастер и начал трясти кадета, приводя в чувство. – Эй, очнись!