Выбрать главу

* * *

Что там женщины!.. Даже мужчины, Коль не видел лет восемь подряд, В силу некоей странной причины: — Постарел, постарел! — говорят.
Под цветущею пышно сиренью Огорчаются так оттого, Что, как водится, это старенье Лишь коснулось меня одного.
Говорят не без тайного вздоха Облегчения: — Да, постарел!.. — Я смущаюсь, как ловкий пройдоха Как тот всюду поспевший пострел.

СТРАСТЬ

Жег его такой жестокий пыл, Что, пройдя киоски все в округе, Он перо японское купил, Чтоб писать уехавшей подруге.
Не наглец какой-нибудь, не ферт, Отложив в задумчивости атлас, Языком заклеивал конверт И вздыхал, надписывая адрес.
Годовой разлукой удручен, Призывая выдержку и бодрость, Выводил поселок и район, Ниже — соответственную область.
 Улицу… В каком живет дому… Шелестел он самопиской новой. А в строке, помеченной «Кому»: «Дорогой Марусе Ивановой».
Ну а остальное — под замком: Грусть и страсть, и вычерки, и брызги,— Ибо наш сочувственный закон Охраняет тайну переписки.

С НАТУРЫ

На все есть искренность ответа, И ты с упреком не спеши. Но что отсутствует — так это Самостоятельность души.
Начищены, как на параде, Его привычная юдоль И выведенная в тетради Теоретическая боль.

* * *

Под ногтями синева. Анемичность бледной кожи. И какие-то слова, Незначительные тоже.
Головной смешной убор — То ль беретик, то ль кепчонка. И глядит на вас в упор То ль старушка, то ль девчонка.

* * *

«Сквозь цветение и вьюгу, Среди лета и зимы, Пребывание друг другу В этом мире скрасим мы…»
Услыхала, обернулась, Ровным взором повела И согласно улыбнулась. Ничего не поняла.

ВЗГЛЯД

Порой бывает, ожерелье, Что взоры призвано привлечь, Подчеркивает ожиренье Когда-то выточенных плеч.
А эти брючки из рогожки, Что нас притягивать должны, Нам говорят, что ваши ножки Не идеальной прямизны.
Не все нуждается в рекламе, Как поглядишь со всех сторон, И вы своими же руками Себе наносите урон.

ПАМЯТИ ПОЭТА

Он был поэт, но небольшой И, этого не сознавая, К большим тянулся всей душой, Лишь неудобства создавая.
А впрочем, что тут за беда,— Любитель жизни и транжира, Не понимавший никогда Литературного ранжира.

НОМЕР

Тигр с верховий Уссури, Где по шею снега, Был подвергнут дрессуре — Та наука строга.
И, зачисленный в труппу, Что ему суждена, Примеряется к крупу Своего скакуна.
Миг — и, всплесков обрывки Мимо слуха гоня, Он сидит на загривке Вороного коня.
Вихри желтого праха. Громкой музыки ложь. И взаимного страха Неуемная дрожь.

* * *

Его глубинная черта, Неистребимая, хоть режьте,— Чудовищная пустота, Не замечаемая прежде.
Или всегда она была, Но молодостью заслонялась, Иль выгорело все дотла Там, где души светилась малость?
Спешит с ключами к гаражу. Я не могу с собой бороться И взгляд невольно отвожу, Как от тяжелого уродства.

ДРУЗЬЯ

Были вы из одного Словно выпечены теста. Не осталось от того Ни подтекста и ни текста.
Были соединены Словно вольтовой дугою. Но потом другие сны. Стала цель у вас другою.
Захотелось вам потом Деловито и сурово Утвердить себя путем Низвержения другого.

В ВАГОНЕ

Не прочитала книги ни одной, Не одолела никакой науки. Душа ее спала, как в летний зной, Не испытав ни радости, ни муки.
Но как сама смотрела свысока В вагоне на сидящего поодаль Смешливого чудного старика, Рассказом разгоняющего одурь.
Так дети малые на карлика глядят, Поражены его лицом и ростом, Испуганно в него вперяя взгляд С наивно-изумленным превосходством.