— Мама только что умерла, — произносит она, наконец, между бурными рыданиями.
— Не знаю, почему я так расклеилась. Я знала, что это произойдет.
Она убирает трубку телефона от лица и высмаркивается.
— Прошлой ночью мне показалось, что я, наконец, воссоединилась с ней.
— Я сожалею, Мэнди, — отвечаю я в недоумении. — Я очень рад, что вы провели некоторое время вместе, и у вас состоялся важный разговор, хоть и оказавшийся последним.
Я говорю ей это, а сам вспоминаю последний звонок от отца. Ничего нельзя уже вернуть.
— Я тоже. До сих пор не могу поверить, что все эти годы она знала о романе отца и жила с ним, — говорит она задумчиво. — Я бы никогда не смогла так.
— Она отдала тебе те письма? — спрашиваю я, немедленно осознавая, что веду себя бесчувственно и эгоистично.
— Нет, — она замолкает. — Но дома никого не было, когда я встала сегодня утром, поэтому я порылась в папином столе. Письма находились в толстой, немаркированной папке в глубине ящика.
В этот момент сквозь слезы она хихикает.
— Хоть что-то хорошее во всей этой заварушке, — отвечаю я со вздохом. — А у мамы письма хранились в шкатулке из кедра. Отправляй тогда Юргену свои, а я свои.
— Я пошлю их сегодня, — говорит она. — Я только должна заехать домой и забрать их.
— Спасибо, я ценю это. В особенности из-за того, что сегодня происходит с тобой. Я только хочу решить вопрос с оплатой Джейка, — я гашу в себе еще один сигнал, наполненный тревогой. — Кроме этого, мой адвокат не видит никаких других проблем.
— Ну, да. Раз ты не совершал никаких других преступлений, то тебе не о чем беспокоиться, верно?— отвечает она с ноткой сарказма в голосе.
— Я знаю, но каждое новое обвинение меня в вещах такого рода и выдумывание их собственных версий событий, меня нервирует, — пытаюсь я объяснить. — Я до сих пор не выходил в Интернет и не заглядывал в Facebook.
— У тебя есть более важные дела, так или иначе, — произносит она, озвучивая очевидное. — Как Тайлер?
— Он застонал и пошевелил рукой этим утром. Думаю, он начинает выходить из этого состояния.
Я смотрю на небо и молча молюсь, чтобы он сделал это.
— Он сможет рассказать о том, что с ним случилось, — продолжаю я.
— Надеюсь, что он будет помнить, — отвечает она, отчего озноб ползет по моей спине.
— Никогда об этом не думал. Да, я очень надеюсь, что он помнит, что происходило, — я проскальзываю в заднюю часть лимузина, чтобы вернуться в больницу. — Я планирую проверить его сейчас, а затем я сажусь на частный самолет, летящий в Туллахому.
— Это было бы мило с твоей стороны, — отвечает она, и в ее голосе слышится благодарность. — Моя сестра придет во второй половине дня, а остальная часть семьи живет прямо здесь.
— Когда похороны? — спрашиваю я, полагая, что это будет, по крайней мере, через пару дней.
— Она этого не хотела, — выдает она, и в ее голосе слышится разочарование. — Мама пожелала, чтобы мы собрались все в нашем любимом месте, сказали пару слов и развеяли ее прах.
— На самом деле, это звучит неплохо. Я определенно не поклонник традиционной церемонии.
Я вспоминаю смешанные чувства, которые испытывал в день похорон отца.
— Я дам тебе знать, когда буду в воздухе.
— Хорошо. Спасибо, дорогой, — говорит она, прежде чем повесить трубку.
Меня не называли дорогой в течение длительного времени. Мама использовала это слова, когда мы были маленькими мальчиками. Каковы шансы, что мы оба потеряли родителей в столь нестаром возрасте, они еще даже не достигли пятидесяти лет. Мои мысли возвращаются к отцу, и тому, как он полностью уничтожил семейный бизнес Рея. Я нервничаю, когда думаю о том, что встречусь с ним сегодня. Не уверен, что готов к этому.
Глава 10
Трей
Когда я схожу с самолета в Теннесси, меня встречает Мэнди на красивом черном Мустанге. Приблизившись к машине, она не похожа на себя в очках – авиаторах, белой блузке и потертых джинсах. Теплое чувство разливается во мне в то же мгновение, как только я вижу ее красивое лицо. Она слегка улыбается мне, несмотря на печаль, которая окутала ее в этот день.
— Эй, большой парень… не хочешь прокатиться? — спрашивает она, пока я бросаю свою сумку в багажник.
— Ты потрясающе выглядишь, и где взяла эту конфетку? Я всегда любил эти старые Мустанги. Это шестьдесят пятый? — спрашиваю я, пораженный, что такая старая машина находится в идеальном состоянии.
— Первая детка мамы, — она задумчиво улыбается, водя рукой по рулю. — Это модель 65 код «К»