Не снимая обуви, я завалился на кровать, уткнувшись носом в мягкую подушку. В голове беспрестанно гудело, а задница ныла и каждый раз, когда я делал резкое движение, меня ослепляла боль. Расстегнув верхнюю пуговицу пальто, я перевернулся на спину и уставился в потолок, будто мог найти на нём ответы на интересующие меня вопросы.
- Куда я качусь? – невесело усмехнулся я, так и не найдя ни одной зацепки.
Ещё полгода назад я был среднестатистическим школьником, который и целоваться толком не умел, не говоря о чём-то большем. А теперь я элитная проститутка, в чьей постели побывали матёрые бизнес-вумен, известные актрисы и даже один талантливый оперный певец. Уж не знаю, действительно ли хорошо он поёт, но вот умение пудрить мозги у него определённо от природы. Это ж надо было так меня загипнотизировать, что я мало того, что развесил уши, веря каждому его слову, так ещё и задницу свою подставил – мол, на, бери, и делай с ней, что хочешь.
Поморщившись от отвращения к самому себе, я мешком перекатился на пол и уже там, встав на колени, рывком сдёрнул с себя пальто и скрывавшуюся под ней рубашку. С остервенением швырнув её на ковёр и яростно потоптавшись сверху, я с чистой совестью заперся в ванной, чтобы смыть с себя последние частички, свидетельствующие о том, что был близок с Джианом.
Не знаю, в чём дело – то ли в недавно приобретённом цинизме, то ли в во время открывшейся тайне, но пелена, окутавшая моё сознание, с каждой секундой таяла, лишая Джиана тех призрачных качеств, которыми я его наделил. Он такой же, как те тётки. Нет, даже хуже! Те хотя бы не дарили призрачных надежд, сразу давая понять, что им от меня нужен только секс. А этот осёл вопил о неземной любви, сыпал комплиментами и был нежен, словно я из хрупкого стекла. Вот только он не выступал на сцене в сиянии софитов, а я не бездомный щенок, который безоговорочно поверит каждому, кто погладит его по шёрстке.
Уже сидя в горячей воде, чувствуя, как расслабляется каждая клеточка тела, я внезапно понял, что дико устал. Не физически. Морально. Я был вымотан, раздавлен, растоптан, унижен, оскорблён… этот список можно продолжать до бесконечности, ибо все отрицательные эпитеты были как нельзя кстати. Я ощущал себя грязным и дешёвым – словно был портовой шлюхой, на которую скидывались всем кораблём, а потом жёстко имели всем, что попадалось под руку.
Плечи предательски задрожали и я по-девчоночьи бессильно разрыдался, поджав колени к покрытой засосами груди. Хотелось уйти под воду, набрав полные лёгкие воздуха, и просидеть там до тех пор, пока последний пузырёк не вынырнет наружу, свидетельствуя о том, что всё кончено. Интересно, Энтони чувствовал то же самое, когда поднёс к венам бритву? Боялся ли он? Или, наоборот, искал покоя? Я совсем не знал его и никогда не видел, но сейчас мне казалось, что он за мной наблюдает, будто ждёт, каким будет следующий мой шаг.
Повернув голову, я отыскал взглядом брошенный неподалёку телефон и, вытянув руку, с трудом до него дотянулся. Я не знал, кому и зачем собираюсь звонить, зато отчётливо осознавал другое – если я сейчас с кем-нибудь не поговорю, то просто сойду с ума и прибегну к суициду. И, что самое страшное, даже сомневаться не буду, ибо депрессия, тяжёлым грузом навалившаяся на меня, диктовала свои правила игры.
Зацепившись взглядом за одно из имён, я поднёс трубку к уху дрожащей рукой и вслушался в длинные гудки. Ответ последовал почти сразу и услышав знакомый, тихий голос, я облегчённо вздохнул.
- Ты можешь приехать?
- Диктуй адрес.
***
Юна приехала через полчаса после моего звонка. Я встретил её в махровом халате и с всё ещё влажными волосами.
- Привет, Рен, - улыбнулась она, протиснувшись в номер. – А я тебе покушать принесла!
Я только сейчас заметил, что женщина прижимает к груди бумажный пакет и стаканчик кофе. Живот тут же заурчал, напоминая, что не ел ничего с вечера, и я жадно накинулся на свежие, ещё горячие булочки, запивая их сладким напитком. Юна, тем временем, сняла шубу и небрежно бросила её на кресло, после чего улеглась на кровать и внимательно посмотрела на меня, нежно, почти по-матерински.
- Такой взъерошенный, будто воробей, - хрипло рассмеялась она, не удержавшись, и растрепав мои волосы.
- Но-но! – проворчал я, слегка отодвинувшись. – У тебя муж неревнивый или ты ему не сказала, куда поехала?
- Мой муж в деловой командировке в Токио и пробудет там до конца месяца, - задумчиво ответила Юна, поудобнее устроившись на подушке. – У него вечно конференции, совещания, договоры… А я на почётном триста пятьдесят седьмом месте в списке его ценностей.
- Ты сейчас серьёзно или это был сарказм? – уточнил я, но тут же сконфуженно покраснев под насмешливым взглядом. – Ну кто вас, богатых, знает. Может и правда сидели считали…
Возникло неловкое молчание и я не знал, чем его заполнить. Говорить о своих проблемах совсем не хотелось – мне было достаточно того, что Юна приехала, сидела сейчас рядом, и, в случае чего, обязательно бы побила меня или отговорила от самоубийства. Я горько усмехнулся и допил кофе, поставив на тумбочку пустой стакан.
- Как Мин Хён? – неожиданно поинтересовалась женщина, сосредоточенно разглядывая свой маникюр.
- Не знаю, мы с ним не общаемся, - честно признался я, слизнув налипшие на губы крошки. – А ты чего вдруг? Вернуть его захотела?
- Я бы с удовольствием, - печально улыбнулась Юна, глядя в окно. – Вот только он не вернётся.
Не став задавать лишних вопросов, я прилёг рядом и сомкнул ресницы, решив немного подремать. Странно, но я совсем не стеснялся присутствия Юны, будто знал её тысячу лет. Рядом с ней было тепло и уютно, как в детстве с мамой. Перевернувшись на бок, она запустила пальцы в мои волосы и принялась аккуратно перебирать пряди, я едва удержался, чтобы не заурчать от удовольствия. К счастью, мне удалось справиться с соблазном и, ещё немного поворочавшись, я затих, а женщина, видимо решив, что я сплю, пустилась в неожиданные откровения, от которых у меня горло свело судорогой, но показать, что я всё слышу, так и не решился.
- Когда я первый раз увидела Мин Хёна, у меня в груди что-то оборвалось и стало трудно дышать. Я весь вечер не могла оторвать от него глаз, слишком громко смеялась над его шутками, позволяла держать себя за руку и шептать на ухо милые глупости. Мысленно благодарила подругу, которая с трудом, но всё же уговорила меня отправиться на свидание с симпатичными мальчиками из эскорт-услуг, - Юна прижала меня ещё ближе и приобняла за плечо, уткнувшись носом в мои волосы. – Мы долго не переходили границы платонических отношений – наша тяга друг к другу была настолько сильна, что секс мог бы стать спусковым крючком, после которого мы окончательно слетели с тормозов. Поэтому я водила Мин Хёна в театр, советовала классическую литературу, помогала с изучением английского языка, а затем, слушая любимую симфонию, мы делились друг с другом впечатлениями.
Я, кажется, даже не дышал, боясь пропустить хоть слово, а голос Юны неожиданно сорвался и она всхлипнула, задрожав всем телом.
- Я так по нему скучаю… Вспоминаю постоянно, где бы ни была, с кем бы ни разговаривала. Нас так много связывает, что становится страшно, - дыхание женщины запуталось в моих волосах, и я инстинктивно прижался к ней, неумело пытаясь утешить. – Ты не спишь?..
- Тогда почему ты его бросила? – удивлённо пролепетал я, совсем запутавшись в неподдающейся объяснениям женской логике.
- Потому что испугалась, - честно призналась Юна, подложив ладони под щёку. – Я старше его на десять лет, дочка влиятельного бизнесмена, имеющая два высших образования. Как ты себе представляешь? Приду я к родителям и скажу: «Я полюбила мальчика, он несовершеннолетний и работает элитной проституткой»? Поверь, Рен, они бы не только меня, они и его убили. Когда до отца дошли слухи, что я пользуюсь услугами Снежных принцев, он закатил жуткий скандал, пригрозил, что лишит наследства и предложил выйти замуж за своего давнего партнёра. И я согласилась. Но не потому, что боялась лишиться денег. Мне было страшно, что с Мин Хёном что-то случится, папа был настроен очень решительно, а я не понаслышке знала о его суровом нраве.