«У Бога на меня другие планы, – думал он. – Иначе этот кусок льда не застрял бы здесь».
Когда Спенсер провалился под лед, Билл O’Хара стал звать на помощь всех, кто был в самолете или возился вокруг обломков. Вначале его никто не услышал. Но он позвал еще три раза, и когда привлек наконец внимание товарищей, то прокричал: «Веревку, веревку захватите!» Только что поднявшиеся после молитвы Спина и Монтеверде выбежали из хвостовой части бомбардировщика, и бросились на помощь, не обращая внимания ни на больно кусавший уже обмороженные ноги холод, ни на риск провалиться в другую расселину. За ними последовали остальные члены экипажа, которые до того искали в снегу обломки радиооборудования и коробки с пайками, которые могли выпасть из развалившейся на части машины.
Пролом в поверхности льда шириной около пяти метров был вполне способен поглотить всю команду. Поэтому к краю расселины они приблизились очень осторожно, шагая, как по минному полю. До этого члены экипажа «PN9E» не имели представления о том, как может выглядеть прикрытая тонким слоем льда расселина. До крушения самолета они, наверное, и не думали, что им когда-нибудь придется это узнать. Вскоре они познакомятся с теми признаками, которые должны заставить идущего по снежной равнине насторожиться. Туччароне так описывал это: «В опасном месте видны небольшие ледяные гребешки, высотой пять-семь сантиметров, припорошенные снегом». При этом далеко не все «замаскированные» разломы можно было опознать по этим приметам, и потому каждый шаг по леднику таил в себе угрозу.
Монтеверде лег на живот, подполз к краю и окликнул Спенсера. Тот ответил, что жив и здоров. Остальные летчики поспешили обратно к самолету – собрать куски нейлоновых полотнищ от парашютов, которые они разорвали два дня назад, чтобы завернуться в них и не мерзнуть ночью. Они соединили шесть длинных кусков в крепкую «веревку» и потом по собственным следам, не отклоняясь от уже протоптанной дорожки ни на сантиметр, вернулись к расселине и кинули веревку своему сослуживцу. Спенсер сделал на конце большую петлю и продел ее через голову. Импровизированное лассо прочно обхватило его под мышками. Семеро товарищей Гарри (то есть все, за исключением отморозившего руки Спины) взялись за другой конец и принялись тащить друга на поверхность. С каждым движением нейлоновые стропы все больше врезались в кромку льда, проделывая в ней глубокие каналы. Когда Спенсер был уже совсем близко, Монтеверде и остальные осознали, что дело плохо: сейчас Гарри окажется с обратной стороны тонкой ледяной корки, которая, как полка, нависает над бездной. Взобраться на нее просто невозможно.
Все устали и выбились из сил, а потому решено было спустить Спенсера обратно, на тридцать метров вниз, на ледяную платформу. Они вытащили веревку и принялись разрабатывать другой план действий.
Для начала к одному концу веревки привязали подвесную систему парашюта. До этого петля больно врезалась Спенсеру под мышки и сдавливала грудную клетку так, что ему казалось, будто его режут пополам. Парашютные стропы были куда удобнее и безопаснее: верхние лямки надевались на плечи и грудь, в нижние продевались ноги. Помимо этого Гарри спустили нож-боло из «набора для джунглей». Когда подготовка ко второму этапу спасательной операции была завершена, семеро летчиков снова принялись тянуть своего товарища наверх. Когда он достиг тонкой кромки льда, нависавшей над расселиной, то начал снизу прорубать ножом лед «полки». Монтеверде сверху делал то же самое. Так совместными усилиями они прорубили V-образный канал и достигли кромки расселины, куда и вытащили Спенсера.
От момента падения до этой счастливой минуты прошло более трех часов.
Для Спенсера все закончилось относительно неплохо: он продрог до костей, потерял перчатку и почти обморозил одну руку, но других повреждений у него не было. Впереди у него была долгая и плодотворная жизнь, много побед и труда на благо общества. А до того самого некролога от благодарных сограждан было еще очень далеко.
Это происшествие заставило экипаж «PN9E» осознать, что они потерпели крушение на леднике, изобилующем скрытыми расселинами. Даже беглый рейд по окрестностям показал: опасности поджидают на каждом шагу. Особую тревогу вызывала трещина, пролегавшая под хвостом бомбардировщика. Поначалу она была небольшой, но потом начала стремительно расти. Через несколько дней она могла расшириться настолько, что угрожала бы жизни экипажа или по меньшей мере уничтожить их убежище.