С другой стороны, когда его брат шел по quartier Мулая Абдаллаха[40], с ним здоровались женщины из каждого дома. Деньги уходили на браслеты для них, на вино и пиво для друзей. Помимо этих женщин, с которыми он проводил почти все ночи, непременно была и какая-нибудь порядочная девушка — ее он надеялся соблазнить; обычно его старания ни к чему не приводили, но препятствия лишь разжигали интерес.
Теперь он добивался расположения Кинзы, дочери лавочника из Тазы. Она соглашалась на короткие разговоры в немноголюдных переулках в присутствии служанки, стоявшей неподалеку, как-то в сумерках он встретился с ней за воротами Баб-Сегма и приобнял (перед этим убедив служанку отвернуться), у них даже случился tête-â-tête в задней комнате кафе — там он поднял чадру и поцеловал Кинзу. Но та отвергла последующие ласки, угрожая позвать стоявшую за дверью служанку, если он применит силу. Приняв изрядное число подарков, она пообещала ему еще одно подобное свидание, так что надежда у него осталась.
Али все знал о жизни своего брата и о Кинзе: хотя братьям о таких вещах говорить нельзя, абсолютно нормальным было обсуждать их с каждым встречным. Он знал о Кинзе и надеялся, что брату с ней не повезет.
Дождь пошел сильнее. Он закрыл окно, чтобы вода не попала в дом. Затем от скуки и потому, что хотелось узнать, кто появился в кафе, Али длинными прыжками пересек дворик между двумя постройками и вернулся в заднюю комнату. За перегородкой опять раздували огонь — на этот раз его брат.
— Мне очень нравится чай в Марокко, — произнес мужской голос; разговор шел на французском.
Брат Али ответил:
— А я больше люблю пиво.
— Возьмите еще бутылку, — великодушно предложил незнакомец. — Пейте, пока этот чертов дождь не кончится. Если он не утихнет, я не попаду в город до темноты.
Али попробовал заглянуть в щели: что это за человек проделал пешком весь путь до кафе, — но тот сидел в дверях, глядя на дождь, и Али разглядел только его спину.
— Мы рады дождю, — сказал брат. — Каждая капля — деньги. Феллахи воздают хвалы.
— Oui, bien sûr,[41] — равнодушно откликнулся незнакомец.
Гром ушел дальше, но дождь ревел по-прежнему, вскоре с потолка в углу комнаты хлынул поток и забрызгал земляной пол. Из-за лишнего шума разобрать слова стало еще труднее. Али прильнул ухом к тростнику.
— Разве Бельгия не рядом с Францией? — спросил брат.
— Прямо по соседству.
— Это хорошая страна?
— О, да.
Его брат передал незнакомцу стакан чая.
— Выпейте еще пива, — предложил незнакомец.
Али услышал, как открыли бутылку и на каменный порог упала крышечка.
— Что это? — спросил брат звонким от любопытства голосом.
— Просто пилюля. Я принимаю их, когда нервничаю. Мне от них лучше. Когда не могу уснуть, принимаю две.
— И тогда спите?
— Как младенец.
Возникла пауза. Затем брат спросил:
— И они так действуют на кого угодно?
Незнакомец рассмеялся.
— Конечно, — ответил он. — Некоторым нужно три, а другим и одной хватает.
— И как долго от них спят?
— Всю ночь.
— Если бы вас потрогали, вы бы проснулись?
— Да, а что?
— А если принять пять или шесть?
— Oh, là, là! Тогда по мне можно ездить на лошади, я бы не заметил. Это слишком много.
На этот раз молчание было долгим, Али слышал только шум дождя со всех сторон. Вода, текшая сквозь крышу, проделала канавку в земле к черному ходу. Время от времени с холмов на севере слышался далекий рокот грома. Ветерок, поддувавший под дверь, был холоден и пах землей.
В конце концов, брат сказал:
— Темнеет.
— Вероятно, вы хотите закрыться.
— Oh, ne t'en fais pas![42] — сердечно произнес брат. — Оставайтесь, пока дождь не пройдет.
Незнакомец рассмеялся.
— Очень любезно с вашей стороны, но, боюсь, я в любом случае вымокну, потому что дождь, похоже, не кончится.
— Нет, нет! — вскричал брат, с легкой тревогой в голосе. — Погодите несколько минут. Скоро перестанет. Кроме того, мне нравится с вами разговаривать. Вы не похожи на француза.
Человек вновь рассмеялся, судя по всему — довольно и польщенно.
Затем Али услышал, как брат робко говорит:
— Те пилюли. Где бы мне купить пузырек?
— Их дал мне мой врач в Бельгии, но наверняка местный доктор вам пропишет.