– Сейчас шесть утра, Тай.
– Дело срочное. – Запрыгнув на сиденье, захлопываю дверь, вздрагивая от жуткого скрипа.
На этот раз голос Адама становится гораздо серьезнее:
– Понял. Жду.
С колотящимся сердцем нетерпеливо тарабаню по входной двери бунгало.
– Открыто! – вопит Адам из глубины дома.
Повернув дверную ручку, захожу внутрь. И даже не успеваю скинуть кроссовки, как в мою сторону уже летит клубок пятнистой коричневой шерсти.
Собака Адама, Истон, проносится у меня между ног.
– Привет, дружище, – сажусь я на корточки, чтобы почесать его за длинными ушами. – Прости, сегодня я без угощений. – Смеюсь, когда в ответ он переворачивается на спину.
Снова поднявшись на ноги, отправляюсь на кухню.
– Надеюсь, в той чашке – виски? – протягиваю я, увидев Адама, сидящего за маленьким кухонным столиком.
Как и всегда, он выглядит собранным – и это несмотря на раннее пробуждение. Каштаново-пепельные волосы уложены в безупречную прическу; одежда выглажена – ни единой складочки на обтягивающей рубашке болотного цвета.
– Да уж, вид у тебя хреновый, – хмыкает он, оглядывая меня с ног до головы.
– Ага, спасибо. – Собравшись с мыслями, усаживаюсь за стол напротив.
– Что за срочность? Дела, должно быть, паршивые, раз ты проделал такую дорогу, – подмечает Адам, отхлебывая кофе. Или не кофе.
Со стоном поражения откидываю голову. Знаю, Адам меня не осудит – он не такой. Однако с Оукли он общается ближе, поэтому он точно разочаруется. А когда Адам разочаровывается, хочется сдохнуть.
– Я опять накосячил. – Подняв голову, приковываю взгляд к стене.
Брови Адама подскакивают до линии роста волос.
– Когда успел? Ты только из Европы вернулся.
– Обещай, что никому не расскажешь. Никто не должен знать. Особенно Оукли, – тарахчу я как сумасшедший.
Сглотнув, он бормочет:
– Нет, только не это.
Едва заметно кивнув, отвожу взгляд в сторону:
– Даже не знаю, как это вышло. Я проснулся сегодня утром, а она лежит у меня в постели…
– Грейси? – осторожно уточняет Адам.
На кухне стоит тишина. Мы сидим друг напротив друга, как немые, и даже не знаем, какие слова подобрать.
Я вновь запрокидываю голову.
– Грейси, – подтверждаю я, глядя в потолок.
– Какого хрена, Тайлер?
– Знаю. Знаю, блин. – Нервно запускаю руки в волосы.
– Что произошло? Я не знал, что ты на нее запал. Ты что, влюбился, мать твою?
– Нет.
Тактика Грейси всегда одинакова: она отыскивает лазейку в крепости моего сердца, проскальзывает туда, а потом впивается когтями в грудь, надеясь, что я никогда не смогу улизнуть. В прошлый раз – еще в отпуске в Мексике – у нее почти получилось. Но теперь я стараюсь быть осторожным, поскольку оставленные ею раны имеют тенденцию не заживать.
– Тогда объясни. Я уже ни черта не понимаю, – требует Адам, сложив руки.
– И я не понимаю. Мы напились и… Черт, я даже не помню, как мы оказались у меня дома.
– А утром что? Ты сказал, что вы проснулись в одной постели, – бормочет Адам.
– Я проснулся, а она лежит рядом в одной футболке, которую я вечером в клуб надевал. Я сдрейфил. Потом побежал одеваться и звонить тебе.
Адам откидывается на спинку стула с усмешкой, от которой мне становится не по себе.
– Ты оставил ее одну? Чувак, так только мудаки поступают…
Не дожидаясь продолжения, я вскакиваю со стула, бреду к шкафчику со спиртным, достаю оттуда ближайшую бутылку и делаю большой глоток янтарной жидкости, которая, оставив ожоги по всему пищеводу, тяжело оседает в пустом желудке. Знаю. Позже мне это аукнется.
– Я понимаю. Но я оторопел. Оукли меня выпотрошит, если узнает. – Поставив бутылку на стол, сажусь обратно.
– И не только Оукли. Ты ведь знаешь, что Грейси расскажет Аве?
– Мне конец. – Голова падает, ударяясь о стол.
Адам прищелкивает языком.
– Может, с Грейси поговоришь? А вдруг для нее эта ночь – не пустое место? В последнее время ее редко видно, и причина, скорее всего, в тебе.
Где-то в глубине сердца зарождается чувство вины и ненависти к себе. Зачем я ее оставил? В следующий раз, кода она меня увидит, она из меня отбивную сделает.
С ощущением безнадежности смотрю на Адама:
– Не знаю, что теперь делать. Я в полной заднице.
– А ты сам-то что думаешь? Прошлая ночь была ошибкой?
– Даже не знаю. – Слова вылетают прежде, чем я успеваю заткнуться, отчего я раздражаюсь сам на себя. Почему я вообще усомнился?
– Вот с этого и нужно начинать. А пока, раз уж ты здесь, погуляй с Истоном. Я в зал сгоняю. – Он встает и потягивается, подняв руки над головой.