Тимми скакнул через всю комнату с дробовиком в руке. Из спальни выпрыгнул Бертон, в каждом кулаке по пистолету, зубы оскалены, как у злобного пса. Окно разлетелось. Тимми нырнул через арку в кухню, перехватил дробовик и жестко, зло, от локтя, как в крикете, махнул по низу, когда Бертон с ревом влетел за ним. Послышался влажный шлепок, с каким кусок сырого мяса падает на бетон. Ноги ушли из-под Бертона, остального Бертона по инерции понесло вперед, на пол. Тимми направил дробовик в голову лежащего, но тот повернулся, бросил пистолеты и схватил ствол дробовика. Моментально завоняло горелой кожей. Тимми потянул к себе, Бертон пнул его ногой. Попал в колено, все равно что треснул в пожарный гидрант, но Тимми все-таки споткнулся. Снова рявкнул дробовик, холодильник вспучился ошметками металла и пластика. Бертон вывернулся, подтянулся ближе. Слишком близко для длинного ствола. Его локоть дважды въехал Тимми в ребра, на третий там что-то подалось. Тимми бросил дробовик, оба повалились на пол.
Они сцепились, поймав друг друга в объятия, как в какой-то пародии на телесную любовь, и каждый двигался туда, где сможет уничтожить другого. Пальцы Бертона пробрались ниже подбородка Тимми, нашли шею, придавили жесткий хрящ в горле. Тимми поперхнулся, задохнулся, на сантиметр подался назад, и Бертону этого хватило. Он просунул вторую руку в просвет, напрягся, повернулся, и вот голова и рука Тимми зажаты намертво. Бертон сдавленно усмехнулся.
— Ты не на того прыгнул, мудила, — шипел он, пока Тимми брыкался и вырывался. — И этот твой кривой дружок. Я его неделю буду по частям жечь. Всех найду, кого ты любил, и всех поубиваю очень-очень медленно.
Тимми зарычал и дернулся, но это привело лишь к тому, что Бертон сдавил его еще крепче.
— Думал меня достать, говноед тупорылый? — плевался Бертон Тимми в ухо. — Думал, круче меня? Твоя мамаша была моей вещью. А ты просто вещь из вещи, вот и все.
Бертон всем телом почувствовал, как Тимми напрягся, а потом весь воздух из него вышел, он обмяк и обвис в захвате. Бертон надавил сильнее, сжал. Раздался звук, как от пистолетного выстрела, когда плечо Тимми выскочило из сустава. Сопротивление прекратилось. Бертон разжал руки. Тимми повернулся, размахнулся, и всадил кулак Бертону в переносицу. Вспыхнула боль. Мир потерял объем и померк. Кулак опустился по новой, кухня задрожала. Свет стал каким-то странным, красноту кирпича и желтизну кладки он превращал в оттенки серого. Бертон попытался было прикрыть лицо, заслонить от этой ярости, но руки оказались так далеко, что то и дело терялись. Он их поднимал, но они совсем онемели и в них, казалось, не осталось ни косточки. От ударов они просто разлетались в стороны. Кулак опять воткнулся в нос, и Бертон никак не мог понять, в третий раз или в четвертый.
Охренеть, думал он. Так ведь и будет продолжаться, пока этот мудак не устанет.
Еще удар. Бертон попытался что-то сказать, крикнуть. Еще удар, и следом пара секунд темноты, тишины и покоя. Бертону очень захотелось спать. Еще удар. Покой. Еще удар. Еще. Еще и еще. С каждым разом вспышки боли уходили все дальше, а пустота между ними становилась все глубже, пока, наконец, на Бертона не сошло своего рода забвение.
Тимми убедился, что наконец остался в квартире один, и перекатился на спину. Левая рука плетью висела вдоль туловища, безвольная, бесполезная, неуправляемая. Он поднялся на колени, с трудом дыша сквозь стиснутые зубы. Встал. Поднял здоровой рукой автоматический дробовик и вышел в главную комнату. Индианка на экране все говорила, тыкая в камеру пальцем для убедительности. Часы в углу показывали 21:44. Две минуты. Может, чуть меньше. Тимми подошел к окну. Охраны на постах не было. Он кивнул сам себе и встал перед входной дверью. Повернулась ручка. Он выжидал. Дверь распахнулась, Тимми выстрелил трижды — прямо перед собой, чуть левее и чуть правее. Кто-то закричал, дверь захлопнулась.
Тимми вернулся в кухню. Включил конфорки, снял со стены рулон бумажных полотенец. Нашел в шкафу бутылку арахисового масла и половину вылил на рулон, прежде чем бросить его прямо на плиту. У входа загрохотал беспорядочный топот, Тимми не глядя разрядил туда дробовик. Гости отступили. Промасленные полотенца занялись, Тимми взял горящий рулон, отнес в спальню и бросил клубок огня в скомканные простыни. Пока шел обратно в кухню, огонь уже вовсю плясал в арке за его спиной. Тимми поставил оставшиеся полбутылки масла прямо на плиту и опять ушел вглубь квартиры. В переулок вела узкая белая лестница. Тимми никого там не увидел, но все же выстрелил дважды, потом швырнул дробовик в огонь. Охранник, если и был, сбежал. Тимми выскользнул в ночь.