Ксено вздрогнул.
— Читаешь? — милостиво мурлыкнул Волдеморт. — Ну, читай, читай.
Обрадованный позволением, Ксено с несмелой улыбкой повернулся.
— Это поразительное издание, мой лорд. И оно сильно отличается от последующих, насколько могу судить. Оно более полное.
— Туда включены многие виды, ныне вымершие, только и всего, — заметил Волдеморт, посмотрев ему через плечо на страницы — очевидно, книгу он знал.
— О, нет! Вовсе нет, лорд. Позвольте с вами не согласиться. Я уверен, что многие из них до сих пор живут в лесах Британии, просто значительно сузили ареал обитания и могли сильно измениться. Вы читали трактат “Об изменчивости видов” Дарвина, лорд? Те леса, что недоступны маглам, которые истребляют…
— Хорошо, хорошо, — Волдеморту явно было некогда выслушивать его предположения, и он кивнул. — Можешь взять ее с собой в покои. Там и оставайся. Быть странным кабинетным ученым тебе идёт больше, чем пытаться рассказывать небылицы. Он ушел, рассмеявшись, и смех этот кольнул Ксено довольно больно.
Временами Ксено казалось, что в теле Лорда уживаются две личности. Тот, кто звал себя тёмным лордом Волдемортом, был с ним холоден, жесток, любил играть его чувствами, в то время как Том Реддл, несмотря на грубоватые шутки и насмешки, был снисходительнее и относился теплее. Последние дни преобладала вторая половина. Именно Тому Реддлу и хотелось доказать, что он не безумец, помешавшийся после смерти жены и ушедший в мир грёз, а настоящий исследователь и журналист. В последние дни, видя благоволение Лорда, Ксено позволяли бродить по всему Мэнору, включая парк: тот был стар и за последние несколько лет, что прошли с момента попадания Малфоя в немилость и последующей смерти, сильно зарос и выглядел все менее ухоженным. Гуляя вдоль периметра старого кованого забора, Ксено и обнаружил то, что требовалось: небольшой старый лесок невдалеке, явно ничьим присутствием не тронутый — ведь на весь Малфой-Мэнор и ближайшие пару миль вокруг были наложены чары невидимости и забвения, заставлявшие любых маглов обходить его стороной. Словом, в леске вполне могли сохраниться золотоносные орехи, невидимые мармоты или даже пара грифонов.
Надо сказать, Ксено вовсе не задумывался о том, что сбегает. Перед ним стояла ясная и чётко намеченная цель, и то, что на пути к ней пришлось преодолеть семь футов забора, отходило на задний план. Сторон Ксено увлечённо бродил по леску, который занимал от силы десяток акров, осматриваясь и с надеждой вглядываясь во все живое, что там было. За сотни лет лес успел разрастись и стать совершенно непролазным, так что довольно скоро начало смеркаться, а Ксено не успел обойти и половины его. Он уже подумывал вернуться, как внезапно плечо его снова не сжала чужая холодная рука. Больно царапали кожу длинные ногти. Ксено вскрикнул негромко, дернулся, атлас выпал из рук, больно отдавив ноги и совершенно придавив его к месту.
— Ксенофилиус Лавгуд! — рявкнул Волдеморт.
— Мой лорд, — ошарашенно обернулся Ксено. Он довольно быстро сообразил, на что похож его побег через забор, и поспешил оправдаться: — О, я не хотел сбегать, нет-нет! Я только хотел доказать, что невидимый мир куда богаче, чем можно себе представить. Я искал доказательства…
— Да неужели? — ядовито осведомился Волдеморт. — И как, нашёл?
К удивлению Тёмного Лорда, ожидавшего новых бессвязных оправданий, Ксено вдруг вполне уверенно кивнул.
— О да. Взгляните туда, лорд, — и он махнул рукой в сторону склона длинного оврага, поросшую густо мхом. — Бабочки Призрачной Полуночницы гнездятся там.
Волдеморт присмотрелся, но ничего, кроме чёрной расселины самого оврага и густого зеленого мха в уже наползавшем с низины тумане, не увидел.
— Лжёшь ты все, — и он цепко схватил Лавгуда за руку.
— Сейчас их не видно, но если приблизиться и спугнуть стаю, вы увидите, как в темноте их крылья начнут светиться.
Тёмный лорд скептически усмехнулся и Ксено больше отпускать не пожелал, однако милостиво разрешил спугнуть их, запустив в ту сторону сухой веткой, что и было сделано.
— Видите? — торжествующе объявил Ксено. Волдеморту и впрямь показалось, что он видит смутно переливчатое слабое свечение.
— Это гнилые ветки или пни светятся, — решил он. — Все. Идём.
========== Часть 4 ==========
Теперь его никуда не пускали. Ксено вырывался, в кои-то веки посмел перечить Волдеморту, но тот совершенно бесцеремонно протащил его за собой. Сад оставался заперт, лес темнел за решеткой ограды и любоваться на него оставалось лишь издалека. И вырваться из цепкой хватки не вышло, а ведь когда-то Ксено казалось, что он куда сильнее любого, кто посмеет посягнуть на него или на жизнь дочери… Что ж, выходит, он ошибался.
Волдеморта не было день, другой, третий — он исчез. Это можно было принять за избавление. Не обиделся же он, в самом деле, и не рассчитывал, что для Ксено разлука станет тяжким испытанием? Но остальные-то никуда не делись, а Мэнор ежедневно был полон егерей, доносивших ближнему кругу — Лестрейнджам и прочим — о пойманных грязнокровках и повстанцах. К вечеру их выгоняли, если только не устраивалась очередная попойка; первый этаж родового гнезда Малфоев теперь больше походил на проходной двор. Дальше передней всякий сброд не пускали, но и ближнего круга Пожирателей хватало для того, чтобы Ксено боялся туда высунуть нос. Но прятаться долго ему не давали, заставляя работать наравне с домовиками или помогать там, где эльфов обычно не привлекали. Он не противился против работы, пусть она была грязной и тяжелой, но больше всего мечтал, естественно, вообще не попадаться никому на глаза. Увы, подобное случалось редко. Пусть сброд вроде волколаков и упырей захаживал в основном в хозяйственные постройки и Мэнор домом родным не считал, Ксено часто попадало от них и приходилось терпеть их грубости. Приближенные из числа свиты Волдеморта Ксено презирали, но уж если и обращались к нему, слова их становились для него сущим испытанием.
— Что там твоя дочка, Лавгуд? Она знает, что ее отец превратился в подстилку Темного Лорда? — осведомлялся Долохов.
— В использованную и выброшенную подстилку, прошу заметить, — поддакивал ему Лестрейндж-младший.
Раздался общий смех: дружно хохотали и Пожиратели Смерти, и оборотни-егеря.
— Что, интересно, ее ждет? Не думаю, что хоть один чистокровный согласится взять ее в жены с таким-то папочкой.
Ксено выслушивал это в который раз, но приятней не становилось. Он по опыту знал, что за любую попытку огрызнуться будет наказан, и только молчал, делая вид, что спокоен.
— Ты что, оглох? Отправляйся на кухню, подгони домовиков, пусть тащат нам ужин. Чего они не шевелятся?
Ксено догадывался, чем причина — двое оставшихся в доме малфоевских домовиков прислуживают новым хозяевам неохотно, и вполне разделял их неприязнь, но все же ослушаться не мог. Кухня в Малфой-Мэноре располагалась в отдельном пристрое, соединенном с особняком узеньким темным переходом: у аристократов запах стряпни, витающий по дому, считался неприличным. Так что в вечерний час на кухне было совершенно пусто, полутемно и грязно. Он собрал несколько больших подносов всякой снеди и притащил их в зал; пять-шесть походов туда и обратно совсем утомили его. Сам он не ел с утра, но и не хотелось особенно. И так еле удержался от слез после издевательств и теперь ненавидел себя за то, что не нашел в себе сил ответить достойно. Правда, что бы он сделал без палочки? Бросился и попытался придушить Фенрира одними руками? Тот бы сломал его пополам или отшвырнул в сторону легко, как котенка. Можно было попытаться вытащить тайком палочку у пьяного Эйвери или Долохова, но где шанс, что его не поймают на этом за руку? К фурии вроде Беллатрисы он и вовсе боялся приближаться.