— Вот это будет облом.
— Ну! Однажды я немного загуляла. Так они заставили целый день стоять на коленях и читать псалмы. Хорошо еще, что у меня в кармане плеер был...
— А мои — атеисты.
— Повезло тебе, — Софи опять вздохнула. — Блин!
— Что такое?
— Я превращаюсь в чешку!
— С чего это?
— Ем эти дурацкие роглики и, кажется, они мне нравятся больше круасанов. Я предательница!
— Да брось ты! — я отмахнулась. — Это временно.
— А хочешь новость? — Софи живо работала челюстями.
— Надеюсь хорошую?
— Ну как сказать... Вчера, пока ты где-то шлялась, мне стало скучно, и я пошла в TV-room. Думала, вдруг познакомлюсь с каким-нибудь симпатичным чехом.
— И как успехи?
— Да никак! И вообще я о другом. Так вот, в TV-room пара девчонок, чешек, новости смотрели. И как раз библиотеку показывали. Я попросила перевести, о чем говорят. Представляешь, украли Вышеградский Кодекс!
— Украли что?
— Ну тот самый дорогой в Чехии талмуд. Помнишь, нам библиотекарь рассказывал?
Я отставила в сторону чашку.
— Это про который кино снимали? — спросила я для верности, хотя сразу догадалась, о чем речь.
— Да, точно! В новостях сказали: «кража века»!
По спине пробежал озноб.
— Но он же в специальном хранилище, разве нет? Там сигнализация и все такое...
— Так его подменили!
— Что?!
— После съемок кодекс должны были вернуть в хранилище. Но ответственный библиотекарь отнес книгу туда, где хранилась копия и подменил ее оригиналом. И самое прикольное, знаешь, что? Мы как раз в это время рисовали по соседству! Представляешь?! Мы видели эту копию. Марио еще полез ее лапать, — Софи начала трясти меня за рукав пижамы. — Этот тип подменил копию оригиналом, и никто не заметил! Оригинал пролежал у всех на виду пару дней. А позавчера, во время экскурсии, копию, то есть на самом деле оригинал, украли! Eh, voilà!
Я перестала понимать, о чем она говорит. Завтрак запросился наружу.
— Ты в порядке?
— Живот скрутило... — простонала я.
— О! У меня есть отличные таблетки как раз от этого самого. Сейчас принесу, — Софи бросила салфетку и вышла из кухни.
Это он, никаких сомнений! Он украл самую дорогую книгу в Чехии. Грабитель? Во что он вляпался?
«Ты никого не встречала и не видела ничего подозрительного.»
Софи вернулась и протянула красную пилюлю.
— Вот, извини, у меня только одна, и та красная.
Мне было не до шуток.
— А как украли? — выдохнула я и взяла капсулу.
— Позавчера, во время последней экскурсии какой-то парень взял книгу, положил в рюкзак и вынес. Все заснято на камеру наблюдения.
— Его не задержали? — спросила я с замиранием.
— Нет! Никто даже внимания не обратил, представляешь!? — Софи размахивала ножом прямо перед моим носом.
— А как выглядел этот парень?
— Лицо в камеру не попало. Он был в кепке с длинным козырьком и шарф до ушей. По телику сказали, особых примет нет. Его и вспомнить толком никто не может. Фоторобот даже не составили, представляешь? — Нож полетел на пол. — Вот тебе и безопасность! Думают, кто-то из своих украл. — Закончила Софи из-под стола.
Я запихала в рот пилюлю и запила кофе.
— Но как подменили-то?
И зачем я спрашиваю? Разве не знаю?
— Про это много не говорили. Сказали только, что подмену тоже засняли и теперь допрашивают свидетелей.
Боже! Кого они допрашивают, если единственный свидетель — я?
Да! (перевод с французского).
Булка в виде рожка, рогалик.
Теле-зал.
Ч1, Глава 7
Больше всего хотелось запереться в комнате и даже носа в коридор не показывать. Но не прийти на занятия значило бы навлечь на себя лишние подозрения. Может, все-таки не опознают…
Гадство! Ведь из-за съемок в Клементинуме не было посторонних. А возле старой библиотеки находилась лишь наша группа.
Как только полиция не пришла за мной еще вчера?
Я все-таки собралась и поехала на утренние лекции вместе с Софи.
И точно! Возле аудитории, подперев спиной подоконник, стоял мужчина. Он внимательно вглядывался в лица проходящих мимо студентов, время от времени сверяясь с бумажкой в руках. Заметив меня, он поднял бровь и довольно хмыкнул.
— Добрий дэн, — сказал он по-чешски. Потом перешел на английский. — Меня зовут Томаш Войтишек. Я следователь чешской прокуратуры, — он вытащил из внутреннего кармана куртки корочки и протянул мне.
Мог бы и не представляться. Вид у следователя был вполне протокольный: одет неприметно в короткую коричневую куртку и темные брюки, стрижка — ёжик, и серые круги под глазами.
— Я бы хотел с вами поговорить, если позволите, — обращался следователь исключительно ко мне.
— А в чем дело? — встрепенулась Софи.
— Вы можете идти, вас это не касается.
Софи с недовольным видом направилась в аудиторию.
— Если что, зови, — шепнула она мне.
Я кивнула.
— Давайте отойдем в сторонку. Сюда, пожалуйста.
Мы вошли в соседнюю пустую аудиторию. Следователь уселся за первую парту, достал маленький блокнот и ручку. Я осталась стоять, волнуясь, как у зубного.
— Как вас зовут и гражданкой какой страны вы являетесь?
— Надина Серова. Я из Бельгии.
Следователь сделал запись.
— У вас славянский акцент. И имя не бельгийское...
— Мы с семьей эмигрировали из России три года назад. С тех пор там не бывали.
Он опять чиркнул в блокноте.
— Ваш родной язык русский?
— Да.
— Тогда можем говорить русский.
Все звуки у него выходили твердо, неестественно.
— Я в школе учил и на универзите тоже. Тогда всех заставляли. Вам не мешает?
— Нет, пожалуйста.
— Сколько е вам лет?
— Семнадцать.
Следователь разочарованно хмыкнул.
— Мы только немного поговорим, неофициально... Не знаете, почему я с вами говорю?
— Нет.
Только бы не покраснеть сейчас. Надо держать себя в руках! Я ничего не знаю!
— А новости не смотрите?
— Я почти не понимаю чешского, и телевизора у нас нет.
— Но так, — следователь вздохнул и поскреб висок концом авторучки. — Имею здесь фотку з системы наблюдения в Клементинуме. Посмотрите просим. Вы узнаете?
Я взглянула на распечатку. Мутная черно-белая фотография с обычного принтера, но узнать меня можно. Схвачен как раз тот момент, когда я дико таращусь на парня в белом халате. На него...
— Да, это я.
— Добрже. Тогда расскажите то в порядку, что вы делали в Клементинуме?
Следователь быстро постукивал кончиком авторучки по столешнице. На тыльной стороне его ладони, виднелись несколько шрамов, и не хватало одной фаланги указательного пальца. Мой взгляд так и приклеился к изуродованной руке.
— Мы рисовали библиотеку с нашей группой. Тут на фотографии я как раз вышла в соседний зал, чтобы подышать свежим воздухом. В библиотеке воздух спертый. В общем, я окно открыла, а тут как раз библиотекарь пришел.
— Почему то так разрешили, же то был библиотекарь?
— Э... почему библиотекарь? Ну он был в белом халате и в перчатках. Потом он книгу привез на тележке. Он меня не заметил сначала.
— Знаете того человека, библиотекаря? Вы разговаривали с ним.
— Нет... — внутри все задрожало, и распечатка заплясала в руках. Я поспешила убрать руки за спину. — Я только извинилась, что окно открыла. Это ведь, наверное, не разрешается...
— Что вас так напугало, удивило?
Кажется, я все-таки покраснела.
— Я... Я просто... Я думала, он ругаться будет.
— Что-то он вам сказал?
— Да ничего. Он не возражал... ну, что я окно открыла. Потом просто ушел.