Та же трехчленная структурная схема (завязка — «узел» — развязка плюс зачин и концовка), только в более усложненном виде, действует и в рассказе № 842; экспозиция вводит действующих лиц, затем излагается история мальчика и девочки, полюбивших друг друга, описываются перипетии в их судьбе, связанные с разорением семьи и разлукой любящих, отданных в услужение в город. Центральный эпизод — вмешательство начетчика, помешавшего их браку. Развязка — отчаяние влюбленных, смерть девушки и помешательство юноши. Далее следует оценка Цзи Юнем и другими лицами поступка начетчика и побудительных причин этого поступка.
Из 1193 произведений, включенных в пять сборников Цзи Юня, первые два типа повествований составляют 87,6% (1044 произведения), третья же категория — заметки — составляет 12,4% (149 номеров по указателю сюжетов). Категорию заметок выделить легче всего: это «свободная проза» без событийного ряда, эссе, наброски, случайные мысли, соображения по поводу происхождения названия какой-либо местности или храма, наблюдения над явлениями природы, пейзажные зарисовки, описание тушечницы, описание картины и стихов на ней, соображения по поводу авторства какого-либо стихотворения, размышление о местных суевериях; в заметках такого рода можно найти и рецепт лекарства, и запись о различных фруктах и цветах, растущих в Западном Китае, о сортах вин, этнографические подробности, и довольно длинные эссе (№ 665, 786, 1020 и др.), где проявляется незаурядная эрудиция Цзи Юня, его превосходное знакомство с письменными источниками[86].
Интересы Цзи Юня очень обширны и разносторонни. Превосходный знаток древних рассказов о необычайном, он отмечает, что в некоторых из них имеются фактические неточности в описании реалий (№ 622), он сомневается в достоверности некоторых сведений, приводимых в «Книге о горах и морях» (№ 1053); выписывает рецепты лекарств, сохранившиеся в древних сборниках рассказов (№ 655); его интересуют источники, в которых упоминается о начале составлений гороскопов в Китае (№ 691), или первые упоминания о лисах-оборотнях (№ 525), древние городища и наскальные рисунки (№ 761 и 762); он пишет об увлечении в Китае различных эпох шахматами (№ 664); глубоко изучает письменные источники, в том числе «Заметки о водах и горах Чанпина» (Чанпиншань шуй цзи) просветителя Гу Янь-у, устанавливающие местонахождение древней кумирни (№ 639), разные комментарии к Чуньцю (№ 638); его интересуют религии и верования народов Запада (№ 665, 745), в частности зороастризм (№ 665). Интерес Цзи Юня к Западу, может быть, объясняется тем, что, хотя в его время христианство было запрещено в Китае, европейские миссионеры в Китае много сделали для стимулирования точных и естественных наук, развития научного логического метода, ознакомления китайцев с теориями Кеплера о строении Вселенной. Матео Риччи познакомил Китай с гелиоцентрическими системами Коперника и Галилея, опрокинувшими все космогонические представления китайцев[87].
Существуют различные точки зрения на вопрос о степени влияния европейских миссионеров на передовых мыслителей цинского времени. Анри Бернар Метр придерживается крайних взглядов, считая, что миссионерское влияние не ограничивалось областью науки, но распространялось и на философию в такой мере, что стало определяющим в развитии китайской философской мысли XVII-XVIII вв.
Лян Ци-чао допускал, что миссионеры могли сыграть известную роль в расширении критического движения против традиционной ортодоксии, но считал, что они не имели прямого отношения к последовательному развитию китайской мысли[88].
Поль Дэмьевиль справедливо высказывается в том смысле, что интерес к европейской науке, вызванный деятельностью миссионеров в Китае, в известной мере затронул мыслителей XVII-XVIII вв. Он признает косвенное влияние Запада на идеологию периода Цин, влияние непоследовательное, но глубокое и неизбежное[89].
Цзи Юнь упоминает имена миссионеров Джулио Алени и Матео Риччи (№ 665), возможно известные ему от его друга — знаменитого ученого той поры Дай Чжэня, которого, как полагает П. Дэмьевиль, именно Цзи Юнь привлек к составлению заметок и предисловий к математическим работам, включенным в «Каталог Полного свода четырех сокровищниц»[90].
Привлекают внимание заметки и рассуждения, в которых Цзи Юнь предстает перед своим читателем как противник суеверий, рационалист, находящий естественные объяснения[91] всякого рода биологическим мутациям (№ 576, 710, где Цзи Юнь объясняет, что гусь с двумя головами не является нечистью, ибо у людей рождаются близнецы, а куриные яйца бывают двухжелтковыми; нищенка, у которой рот находится на шее, человек с огромной ладонью правой руки — это не сверхъестественные существа, а калеки, уроды, которых не надо суеверно бояться).
86
Цзи Юнь широко черпает материал из сокровищницы китайской классической литературы, и особенно из классического канона. В его сборниках мы находим упоминания, ссылки, цитаты из «Книги песен» (№ 10, 50, 522, 525, 542), «Книги исторических деяний» (№ 44, 576), «Бесед и суждений» (№ 9, 474, 510), «Книги чжоуских установлений» (№ 31), «Книги о правилах поведения» (№ 44 и 542),
В его произведениях встречаются имена мыслителей и историков: Конфуция, Мэн-цзы, Цзо Цю-мина, Mo-ди, Ян Чжу, Чжэн Кан-чэна, Сыма Цяня, Бань Гу, Юань Чжаня, Цзи Кана, Хань Юя, Бао Чэна, Чжу Си, братьев Чэн, Ван Ян-мнна, Лу Цзю-юаня, Люй Лю-ляна, Дай Чжэня; поэтов: Цюй Юаня, Сун Юя, Ван Си-чжи, Ло Бинь-вана, Ли Хэ, Лю И-си,
88
Liang Ch’i-chao, Intellectual Trends in the Ch’ing Period, Cambridge, Mass., 1959, стр. 46, 112, 124, 130.
89
P. Demiéville, Les Premier contacts philosophiques La Chine et l’Europe, — «Diogene», № 58, Avril — Juin, 1967.
90
Тем же. Дэмьевиль пишет, что в
О математических и астрономических трудах Дай Чжэня упоминает Я. Б. Радуль-Затуловский в статье «Дай Чжэнь — выдающийся китайский просветитель», — «Вопросы философии», 1954, № 4. Об участии Дай Чжэня в работе по составлению «Каталога Полного свода четырех сокровищниц» см.: А. Hummel, Eminent Chinese of the Ching Period, Washington, 1944, vol. II, стр. 696-697.
91
Среди рассказов есть два, дающие рационалистические объяснения странным явлениям (№ 568 и 575).