Страх и безразличие – две категории, препятствующие человеку действовать в интересах дела и в полезном для него направлении. Страх многообразен: от прямой боязни за свою жизнь – свойства всего живого – до мелкого подхалимства и поддакивания там, где надо бы проявить гордость, достоинство и честь. Также и безразличие: от простой беспринципности до обыкновенной обывательской лени, а посредине между ними мещанской скромности, «интеллигентности», допускающих одностороннее безответное хамство.
Массы делают революцию, народ сознательно делает свой выбор – пока, к сожалению, циничная демагогия. Народ может быть увлечен кучкой одержимых или мошенников, увлечен популистскими лозунгами, привлекательными для тех, кто не умеет и не хочет работать. Как раз эта категория людей в первую очередь образует толпу и является фундаментом, на котором строятся планы жаждущих захвата власти. Толпа очень пластичный материал, элементарно приобретающий любую форму. Ее главный катализатор – низменные страсти. Критическая ситуация – и недовольство выплескивается через край при самом малом дополнительном воздействии со стороны.
Алогизм. Если гений – то должен был предвидеть, а не предвидел, значит никакой не гений. Но ведь сумел увлечь, значит знал, как сделать, значит соображал и действовал не без умысла. Действовал обдуманно.
Обезличенная форма представления информации широко применяется в технике и науке, дабы подчеркнуть тем полную подчиненность (даже в случаях исходящих от конкретного лица) принимаемых решений и действий четким законам физики и математики, их абсолютную от последних зависимость, незыблемую правильность, объективность и обоснованность.
С каких-то пор такая форма, или ее разновидность – изложение чего-либо от третьего лица, стала применяться и политиками, а это совсем другое. Тут нет строгих законов и теорий, тут есть измышления человека, его личные представления. Они выливаются в плохо воспринимаемую субъектом дидактику, которая не увлекает, не мобилизует людей и не обращает их в желаемую веру.
Человек задает дурацкие вопросы, не воспринимает очевидное отнюдь не от глупости и лени: от нежелания поставить себя на место того, кому они на самом деле адресуются. Сделай он последнее, и многое бы ему сразу стало ясным и понятным.
Чувство собственного достоинства – один из критериев, характеризующий работу человека и удовлетворенность от нее. Но человека – павлина, хотя и обладающего таким свойством, больше интересует внимание к своей особе, чем любой другой вид деятельности.
Принципиальность людей иногда удивительна. Видимое неудовольствие у человека вызывает даже, если случайно назовешь его Георгием вместо Григория. Как можно путать: Григорий – имя!
У здорового нормального человека есть одно грандиозное, ничем непревзойденное преимущество – возраст. Ни слава, ни богатство, все прочие человеческие устремления, влияние и власть – не могут забить чуда прежних лет. Истинно чуда, ибо в какой бы эпохе человек не рос и в какие бы тяжелейшие годы не жил – они, прошедшие, всегда лучше, приятнее, красивее лет теперешних, насколько бы внешне более благополучнее последние не были. Почему первые страницы любой книжки на мемуарную тему читаются со значительно большим интересом, чем последние? Не потому, что первые, а потому, что в них начало жизни. Новое по ней движение, новые подходы, ошибки, авантюризм молодости… В зрелом возрасте, а, тем более, в пожилом, этой прелести нет. Самые мощные аккорды данного периода есть –фактически уже этап столкновения с другими молодыми силами.
Цель жизни – сама жизнь. Счастье – жизнь вне ожидания. А если ожидания то такого, которое само по себе уже удовольствие. К примеру, свидания с любимой. Счастливые часов не наблюдают, наверное, отсюда.
Разным возрастам свойственно разное восприятие действительности. То, что раньше возмущало и раздражало, под действием времени и способности человека забывать плохое, делает его к нему, по крайней мере, равнодушным, а часто вызывает даже добрые воспоминания. Рассказы же о тех прежних событиях воспринимаются поколением молодых порой совсем с восхищением. И, наоборот, многие события современности, к которым молодые относятся, как к нечто вполне естественному, критикуются старшими. Такова психология человека, продиктованная невозможностью повторить, возвратиться в прошлое. Отсюда, должно быть весьма осторожным в оценке действительности. Она лишь наши представления о ней с высоты теперешней колокольни.