Вот, что писали Маркс и Энгельс в пожилом возрасте: «История так же, как и познание не может получить окончательного завершения в каком-то совершенном идеальном состоянии человечества. Совершенное общество, совершенное государство это вещи, которые могут существовать только в фантазии». Разве приведенное может как-то корреспондироваться с их юношеским Манифестом или с наивным рассуждением Энгельса о предпосылке перехода к социализму: «Пока нельзя производить в таких размерах , чтобы не только не хватало на всех, но чтобы еще оставался избыток продуктов для увеличения общественного капитала и дальнейшего развития производительных сил, до тех пор должны всегда оставаться господствующий класс…и другой класс бедный и угнетенный.... Теперь уничтожение частной собственности стало не только возможным, но даже совершенно необходимым». Про те-то времена 150-ти летней давности, когда не производили, наверное, и сотой доли того, что производим сейчас. А ведь природа человека его желания, устремления были тогда точно такими же, как и сегодня.
А что провозглашали Ленин и его команда в предреволюционный и первый послереволюционный период, и как они преображались под давлением возраста, практического опыта и действительности?
Поистине представления о жизни совсем разных людей по складу и характеру намного ближе друг к другу, чем они же одного человека в разном его возрасте и положении в обществе. Они буквально вытаскивают из человека все младоглупости и в тем большей степени, чем с большими личными притязаниями и амбициями он их воспринимал и провозглашал в свои активные годы.
Поразительна и константность воспоминаний пожилых людей (автор тут при всем его старании – не исключение). Из поколения в поколение в них передается одна главная мысль: раньше (в молодости) было лучше, чем теперь. Были мечты, планы, одержимость, здоровый авантюризм, бескорыстие. Кажущаяся картина происшедших заметных изменений, а на самом деле на фоне медленной эволюции – неизменная повторяемость природной человеческой сущности.
А поскольку общественные формации есть продукт человеческой деятельности, то и они столь же уверенно подчинены цикличности. Рождение и неизбежность смерти. Но этика последней по отношению к социальным структурам требует своевременного признания несостоятельности той, что подошла к такому рубежу. Своевременного признания, и прежде теми, кто стоит у власти и упрямо ее использует.
Наш век не зря называют веком информации. Рациональная его организация определяется в большой степени законом передачи информации и ее эффективности, а он, как ни странно, является изумительнейшим эквивалентом физического закона Ома, на основе которого действуют электрические цепи. При последовательном подсоединении цепи к источнику тока общее ее сопротивление есть сумма сопротивлений отдельных элементов. Десять лампочек, подсоединенных таким образом, каждая из которых в отдельности могла бы гореть в полный накал, еле тлеют, не светят и даже не греют. Отказ хотя бы одной прекращает работу остальных.
При параллельном подсоединении сопротивление цепи резко уменьшается, ток течет в полную силу и, при достаточной мощности источника, каждый из потребителей работает сам по себе и практически не реагирует на то, в каком состоянии в это время пребывают остальные – крутятся ли наполовину, отключены или вовсе вышли из строя. Наша социалистическая система была построена по принципу последовательного соединения, последовательной многоступенчатой передачи информации как сверху вниз, так и обратно. Отрицательные ее последствия проявились в полном соответствии с законом Ома. Особая абсурдность такого построения имела место в партии, иерархическая структура которой насчитывала до 10 последовательных ступеней: от первичной организации группы до ЦК Союза – через цех , завод, район, город и т. д. По такой цепи нормально сигналы не идут: они перевираются, искажаются и теряются. В стратегическом плане эффективного движения общества вперед подобная структура – нонсенс. Однако это не означает, что она была придумана совсем бессознательно. Нет. На то имелся свой интерес.