- Да, тогда не только заборов, но и машин было мало. Ну да, конечно, мне отец рассказывал, что тогда машины были в основном те, что после фронта списывали. Виллисы, Студебеккеры ... Отец всю войну прошел, за "баранкой", так и до Варшавы дошел. Дальше контузия. Списали. После войны продолжал шоферить. Сначала в колхозе. Потом перебрались... Так вы в этом доме, говорите, жили в те годы. Надо же. А вот скажите, мне здесь один говорил, что в этом доме жил Карандаш. Ну знаете, первый наш самый знаменитый клоун.
- Да, точно. Вон в том подъезде. Третий, кажется. Четвертый, да, четвертый. Да, да знаменитая "Клякса" - черный скотч-терьер. Он всегда с ним выступал. Редкая тогда была порода.
- И что у него была уже в те годы какая то легковая машина?
Чувствовалось, что мой "ключник" был большим любителем машин.
- Да у него был трофейный "Опель- кадет" Кто то ему подарил, с фронта приволок. Это с нее мы сразу после войны начали делать свой знаменитый Москвич 401. Точная копия опеля.
- Да я знаю, это сейчас большой раритет. Говорили, что Карандаш" попал в опасную немилость властей.
- Кстати, его фамилия Румянцев. Был кумиром тех лет. Популярность была в народе громадная. Сейчас он уже подзабыт. А тогда его злободневные шуточки шли в народ - вы слышали, Карандаш- то вчера на представлении в цирке такое сказанул... . И вот одна такая шуточка чуть было не посадила его на нары...
- Это что за шутка?
- Однажды он вытащил на арену большой мешок с картошкой. Сел на него и сидит. Ну, здесь по ходу, напарник ему и говорит " что ты сидишь на мешке с картошкой, садись вон кресло удобное". Что то в этом роде. А он: "Подумаешь, я сижу на картошке. Сейчас вся страна на одной картошке сидит". Понятно, за такую шутку можно было в те годы и на лесоповал загреметь. Но пронесло. Несколько месяцев его не было видно, потом опять появился на арене. Но шуточек уже острых не было. И популярность его стала падать...
Потом мой новый "полузнакомый" долго, с явным интересом, расспрашивал о тех давних временах. Я был для него в качестве неожиданно возникшего "динозавра". Он был уверен, что они вымерли. А тут один сам пришел. Ключ ему даже дал от калитки.
Но мне уже хотелось побыстрее воспользоваться открывшимся выходом в сквер моего детства. Я еще раз поблагодарил его.
- Да, что вы, что вы. Не стоит благодарности. Это вы извините, что эти суки теперь готовы все запереть. Мне отец говорил,... да он умер, "Сынок, жизнь счас такая, смотри, не скурвись", я запомнил. Уже давно умер. Да, раны стали открываться. Много пришлось работать после войны. Нас трое. Еще брат у меня и сестра. Я старший. Ну, мне тоже пришлось после девятого. - автоправа и по стопам папани. За баранку. Помните песню "Крепче за баранку держись шофер..., чтобы не пришлось в семье плакать"
- А когда же на такую дорогую тачку удалось заработать?- осторожно полюбопытствовал я
- Да нет, я шофер по найму. Живу здесь недалеко. Хозяйка звонит. Я приезжаю. Вот вызвала. Приехал. Счас позвоню, скажу задержался, пробки. Да нет, окна у неё не во двор - заметил он беспечно.
Сквер оказался никак не похожим на тот, что в моих воспоминаниях. Всё такое ухоженное, расчищенное. Вот овраг. Тот самый. Это же овражек, оказывается всего лишь. А тогда зимой с него не всякий мог на лыжах. А иногда одну крутую лыжню поливали водой и отчаянные смельчаки - на коньках. Конечно, если девочки были поблизости.
Коньки продавались отдельно от ботинок - лезвие конька под стальной пластинкой. Не помню что-то про ботинки. Мы во дворе катались так: коньки прикрепляли к валенкам веревкой. . Затягивали её деревянной палочкой, там, где носок, чтобы потуже. И вперед! Конечно, надо было не забывать про палочку, что притягивала конек к валенку. Да нет, нормально катались. Никто не роптал. Все были довольны.
В ходу были коньки трех типов. "Норвежки", это те, что беговые, длинные такие, "Канады" - это хоккейного типа, "Стрелки" - почти не закругленные впереди. Ну, это вообще, только по хорошему льду. Где ж его взять. Обычно были в ходу универсальные "Канады".
Позднее, года через два, мне купили, я хорошо катался на коньках, настоящие "норвежки", гоночные, как тогда говорили. Я любил гонять на коньках, особенно по ледяным дорожкам парка Горького. Тогда заливали льдом весь парк, все дорожки, проходы, скверы, площади парка. Весь парк Горького - сплошной рай для любителей покататься на коньках. Понятно, бесплатно. Вообще я не помню, чтобы в те годы что то было платно, кроме, конечно, магазинов. Но катание в парке, это уже было позднее, не сразу после войны. Где то в конце сороковых - начале пятидесятых. В парке музыка, хорошо освещено, много народа на коньках. Без коньков зимой, там тогда нечего было делать. Небольшие буфетики. Пирожки с картошкой или с яйцом и капустой. Очень всё вкусное. Горячий чай. Скамеечки, можно отдохнуть. Других "культурных" развлечений у нас не было.
Да вот еще что вспомнил, коньки мне заточили в мастерской, где точили тогда коньки самой Марии Исаковой! Конькобежный кумир тех лет. Я этим очень гордился, и все это знали. Теперь почему то о ней забыли. А это была наша первая чемпионка мира в первые послевоенные годы. Гордость нашей страны.
Отвлекся. Сквер. Вот тот арочный мостик. Вот здесь были раскуроченные ящики с минералами из музея. Сейчас все очень аккуратно, отреставрировано. Красный кирпич мостика пламенеет на солнце. Я сфотографировал. Есть фотография в Контакте.
А вот и та громадная лиственница, что помнит всё про нас. Стоит, как ни в чём не бывало. Подошел, как к старой знакомой. Сказал просто без высокопарных слов и интонаций, не громко, но внятно: " Привет, Вот и я. Знаю, что помнила и ждала. Я тоже". Дерево молча кивнула в знак согласия. Для этого по вершине пробежал легкий ветерок. Понятное дело, за столько лет не подружится с ним. Я обнял мощный заскорузлый ствол, раскинув руки, как мог широко, не обхватив и половины ствола. И тут я почувствовал пальцами левой руки нечто неприсущее дереву. Я обошёл дерево и увидел доску, прибитую к стволу. Небольшая такая доска, прибитая вертикально. От нее тянулись какие то полусгнившие верёвки. Как я это сразу не заметил. Мне всё стало понятно, зачем я здесь. Я принялся отдирать эту старую доску. Зачем её прибыли, для каких "радостей"? Ржавые гвозди не поддавались. Но я, в конце концов, всё-таки оторвал доску. Бросил на землю, недалеко, чтобы с вершины дерева было видно. Из тех дырок, что были сделаны гвоздями, выкатились небольшие слезинки смолы.
Вот теперь можно возвращаться. Бодро крикнув: "Ну, я пошел, мне пора. Да, конечно, ещё встретимся. Не стоит благодарности за доску. Понятно, что дай Бог, и тебе тоже".
У меня есть фото, даже несколько, этого дерева. Надо будет тоже выложить "В контакте". Хотя, здесь особый случай. Необходима уверенность, что это будет правильно понято. Лиственницей, понятно.
Да, вот ещё что из этого куска воспоминаний. Хотел было зайти в тот самый Минералогический музей. Он здесь же за тем овражком, о котором я выше упоминал. Музей оказался на реставрации. Он у меня в плане. Интересно посмотреть экспозицию. Может кто-нибудь из служащих что то помнит о тех послевоенных временах. Да нет, пожалуй, интервал времени не позволяет. Слишком уж. Но может, есть фото, какие-то материалы, рассказывающие историю музея. Я бы полюбопытствовал, с удовольствием.
Если что вспомню интересного из тех лет, дополню. Сюда впечатаю.
Перечитал. Длинновато и сумбурно. Начал было редактировать. Передумал.
Зачем выкладываю в интернете? Всё изложенное сугубо личное и потому наверняка малоинтересно для других. Есть, впрочем, тайная надежда - кто-нибудь отзовется из тех, кто причастен к тем годам и тем обстоятельствам. Хотя...