Сегодня позвонил около четырех Кира, я поехал к нему в гости. Был Саша еще, говорили о книгах, о прямом и непрямом, по категориям, обмене книг. О новом издании сборника В. Хлебникова «Ладомир», которого мы сами еще не видели. Говорит Кира, что еще два сборника В. Хлебникова выйдут, к столетию, по-видимому. Из «Книжного обозрения» и этих сведений не удается подчерпнуть. Кое-что все же выходит. Книга про герменевтику и «Нимская телега» в Л.П. Кое-что для Верочки интересное. Сегодня передали, что за макулатуру можно купить двухтомник «Друзья Пушкина», а пораньше так же распространялись двухтомные русские сказки. У нас уже нет макулатуры, последнюю стащили за «Порт-Артур». Саша предлагает забрать макулатуру у него на складе, не знаю, что из этого выйдет, сроки очень жесткие. Думаю, что не успеем обернуться до первого сентября.
Говорили про болезнь Кириной собачки. Об этом больше всего разговоров. Уколы не помогли, ей становится все хуже. Уже задних ног не таскает. Лежит в кресле, укутанная шерстяным платком, ничего не просит, не выбегает уже встречать приходящих, не треплет шнурки и брюки, вообще не встает. Прописано еще какое-то лекарство. У нее что-то вроде эпилепсии еще с чем-то. Хорошо посидели, как недавно уже было, поговорили, попили чая. Я ушел около девяти и теперь не могу уснуть. Привез с собой этот дневничок и теперь записываю все, что произошло за то время, что он был у Киры. Не слишком много событий, но слов довольно. Привез еще несколько яблок маме. Ведь мама так и прожила весь Верочкин отпуск со мной в Купчине. Теперь собирается домой, несколько раз просила ее отвезти до возвращения Верочки, но решили этого не делать.
Миша с Леной и Никиткой все еще в Кандалакше, но скоро должны вернуться. Вообще, уже все съезжаются после отпусков. Только Саша идет в отпуск со второго. Хочет побродить по лесу, пособирать ягод. А у нас дел невпроворот. Не знаю, как справимся – у Верочки только неделя остается свободная, маме надо будет сделать какие-нибудь закупки в ее дом. Еще макулатура. Не знаю, что из всего этого выйдет. Всенощная – не сплю всю ночь, или с вечера немножко сплю. Потом не успокоиться. Сегодня не уснуть, наверное, совсем. Но и вчера я полтретьего был уже на ногах – нервы. Ноет зуб, самый матерый во всем ряду. Так жалко, если его придется тащить, он почти целый. Один из самых здоровых у меня во рту. Надо же, что-то разнылся. Время идет быстро, мама тоже не спит и уговаривает меня прилечь. А мне совсем сегодня лежать неохота.
Эллочки сегодня не видел, она заехала к родителям и осталась у них ночевать. Несколько дней, с тех пор как у собачки наступило ухудшение, не слышал ее голоска. Довольно тепло было днем, даже удивительно. Я легко доехал до Веселого Поселка. Прошелся там, прошелся, позже, от проспекта Славы до дому. Вообще-то, я дальше близлежащих магазинов не выхожу. Даже нет смысла идти на Бухарестскую, искать беломор. Говорят, он снова пропал и его нет в продаже. Ждут подорожания. Вина и водки и коньяки уже подорожали. Только сухие, игристые и сладко-полусладкие не подорожали. А боятся все за табак. Нечего скоро станет курить. Свез сегодня пачку Кире – у него уже все запасы исчерпаны. Что бы мне в прошлый раз двадцать пачек взять, нет ведь, брал в обрез только до Верочкиного приезда, а теперь вижу, что еще раньше кончится курево. Надо как-то потянуть, да я не умею. Пачка в сутки, ровно.
Полнолуние. Звезда – как сигнальный огонек на вершине крана. Хотя в полупотьмах всю конструкцию крана домысливаешь, но все же таких высоченных их не бывает. Даже на Бухарестской. Значит, это яркая звезда. А луна еще стоит над горизонтом. Красноватая и очень красивая. А небо там в общем-то еще светлое. Как ни давно кончились белые ночи, но что-то от них еще остается – освещенное небо на западе и на востоке одновременно. Только тут могу спокойно сидеть и писать, а так все бегаю по кухне – взад-вперед. Прикалываюсь к месту. Ничего не слышу, кроме шума холодильника. Не устаю прослушивать радио. Но это днем, вечером. А ночью – молчание всенощное. Правда, сейчас еще соседи сверху не угомонились. Не хочется спать, но нужно будет лечь, иначе мама не успокоится. Я и так уже сказал ей – «Мама, я пишу». Но это действует недолго. Каплет вода. На днях я сорвал кран, и пришлось вызывать водопроводчика. Громко тикают часы. Навели относительный порядок в доме перед Верочкиным приездом.