В субботу вечером второе землетрясение, силой семь баллов по шкале Рихтера. Подробности не сообщают.
О предыдущем показывали хронику, говорят, что шестьдесят пять процентов зданий разрушены или повреждены. Огромные разрушения, небоскребы качались в Техасе, в Колумбии запрещена морская навигация, ждут волн цунами в Калифорнии и подъема воды в Колумбии. Город Мехико остался без света, говорят, что три тысячи человек погибло после первого же толчка. Правительство должно выпустить заявление в связи со стихийным бедствием, Фидель Кастро обещал помощь, советское правительство выразило соболезнование семьям погибших и пострадавших. Эпицентр расположен в Тихом океане, в трехстах пятидесяти километрах от Акапулько. Вслед за первым толчком последовала серия более слабых, но разрушительных толчков. Мигель де ла Мадрид заявил, что в этом столетии еще не было подобной силы землетрясения в Мексике. Пострадали тихоокеанские провинции страны, но даже приблизительно еще не могут назвать число жертв. Ущерб колоссален. Объявлен трехдневный траур. Школы закрыты до понедельника, не работают многие правительственные учреждения.
Верочка пришла и принесла четыре книги из «Академии». Оставляет их здесь, у мамы. Я сварил чай, приготовил ей поесть, разглядываю книги. «Абазинские народные сказки», «Японцы», «Письма к госпоже Каландрини» и «Занимательные истории». Читаю сразу главу о чайной церемонии. Вечером смотрят телевизор, и я выхожу на кухню. Уже три дня я здесь. Два из них были заняты событиями в Мексике, во «Времени» и сейчас еще продолжают говорить о землетрясении. Выступает какой-то художник, председатель общества «СССР – Мексика». Показывают разрушения. О числе жертв все еще не сообщают. Пострадали семь тихоокеанских провинций. Советские представители не пострадали. Полностью разрушены триста зданий в центре Мехико и в южной части города. Тысяча зданий находится в аварийном состоянии. Многие жертвы еще не извлечены из-под обломков. Позже показывают итальянский фильм «Дни любви». Я уже лег спать. Верочка читает «Юность» – купила комплекты за год, за два. Все проходит очень спокойно. Даже комары не кусаются сегодня ночью. Утром, позавтракав, Верочка едет на черный рынок, обещает позвонить, когда вернется на Будапештскую. Даю ей наказ купить В. Хлебникова, но она уж сама посмотрит, что можно купить. Мама кипятит молоко на кухне, и я пока что один. Успеваю сделать запись. До Киры не смог дозвониться, он уходил в церковь, а к нам не заходил эти дни. С понедельника буду ждать его. Девушки достали билеты в Алма-Ату только на первое число, и, следовательно, я на десять дней застрял здесь. Надеюсь, время пройдет быстро, незаметно. Чая не хватит до конца этого периода, но попозже Верочка подвезет еще, перебьемся. Оставляет мне деньги на прожитие, своих у меня скоплено пятьдесят пять рублей. Даже в воскресенье перед двенадцатью передают объявления. «Красиво научитесь танцевать рок-н-ролл». Соседка уходит, и мы остаемся в квартире одни. Нужно позвонить, может, Киру застану. Еще одиннадцать тридцать пять. Сходил с утра в магазины, купил молоко, хлеба, сахарного песка. За газетами не стал стоять. Продается «Курьер» – «Молодежь–1985». Не берут. Может, будет номер, посвященный мексиканскому землетрясению, ведь в Мехико многие фрески уничтожены, наверное. Только в Мехико погибло три тысячи шестьсот человек. Пятнадцать тысяч тяжело ранено.
Вот выбирал день, когда переехать на Петроградскую, и выбрал девятнадцатое число. Пишут, что связь с Мехико сразу же прервалась и сообщения о землетрясении запоздали на несколько часов. Конечно, жалко, что здесь нет приемника. Наверняка много подробностей сообщает Запад. Привез с собой два с половиной килограмма клюквы, и мама смолола пять банок с сахаром. Прошелся по Петроградской. Очередей нигде не было, быстро получил пенсию и поехал на трамвае на Ленина. Зашел домой и сразу же вышел за капустой и свеклой. Очереди нет. На следующее утро был страшный восход, красный, какой бывает только закат. Я просыпался, смотрел на багряные облака, думал, что такое видение надо просозерцать, закрывал глаза, но спать больше не мог. Встал, заварил «Бодрости», какая еще оставалась, и пошел в магазины. Вернулся к десятичасовым известиям, и вот это сообщение. Дальше я уже все записал. Сегодня, в понедельник, обещает Кира зайти. Верочка даром съездила на черный рынок, его разогнали. К вечеру приехала к нам. У меня начался страшный насморк и чих. Утром проводил ее, свежий чай не заваривал, но и вторяк был достаточно крепкий. Еще немного второго сорта «индюшки» удалось подмешать. А так теперь остались только с азербайджанским «тридцать шестым». В обзоре газет говорят, что в «Правде» сегодня сообщения из Мексики, да, наверное, не буду выходить из дома. Сижу, поминутно сморкаюсь в тряпку, но чувствую себя ничего. Верочка только к ночи вернется – надо заехать на Замшина, взять билеты в театр для девочек ее. Не знаю, что буду делать днем. Книги есть, дневник есть, чая я привез шесть стограммовых пачек. Хотелось бы в книжный сходить («Непал и его жители»), да неважно со здоровьем. Хотя в «Знание – сила» и был прогноз о том, что большие города пострадают в ближайшие годы от землетрясений, но именно в Мехико толчка никто не ждал, для меня довольно неожиданно это было. Но, в общем, я готов был к большим событиям. Здесь – приближается столетие В. Хлебникова, и оно, конечно, должно быть ознаменовано большими потрясениями. Поживем еще. Обязательно хочется записать, что здесь будет. Не только же комета Галлея прилетит, будут и на земле какие-то знамения. В книге о японцах объявление о том, что выйдет «Чжуан-цзы» Малявина, обязательно нужно будет купить. В «Книжном обозрении» один П. Ронсар объявлен. Я еще внимательно не прочел отдел «Книга – почтой». Может быть, выписать что-нибудь можно. Пришла Кире открытка на Кирилла Хлебникова.