В четверг надо ехать за ключами от новой квартиры, привезти с собой замок. Самое время вспомнить, что у меня есть стулья, стол, другая мебель, даже кухонная. Было совсем забыл об этом.
До восемьдесят шестого года я писал, в основном, план романа. Документальные подробности. А сюжет собственно романа – пересказывал. Нужны события, чтобы произошли события в частной жизни. – Нет, так жить нельзя, – в смысле, что никто другой так бы уже не жил. А если я разменивал тут этот билет? Жить процентами с такого капитала, решено, – нельзя. Ну, а что если попробовать, зная, что так нельзя?
Семь баллов вблизи Джалалабада, имеются разрушения, жертв нет. Опять Азербайджан, сегодня, в девятнадцать тридцать шесть по московскому времени. Взорвался «Челленджер», упал с семью космонавтами, две женщины, в Атлантический океан. Все погибли.
Сегодня, кажется, немного похолодало. Еду на Петроградскую, а потом и еще дальше, на Ржевку. Полгода назад такие события были невозможны. Очень редкий случай, когда горят космонавты. Такое случается раз в пятнадцать лет. Америка не признала правительства южнойеменских мятежников. Али Насер Мухаммед будто еще обороняется с сорока тысячами войска. Они ведут передачи по своему радио. В Аден прибыли два самолета с помощью от советского Красного Креста. Вера приносит тут книжки с книголюбского вечера: «Герцен в Новгороде», «Некрасов в Петербурге», «Поэты пушкинского Петербурга». Но сразу семь их сгорело – это много. Листается какая-то книга по освоению космического пространства. Я пил много, когда наши космонавты сгорели, пил даже на улице с незнакомым человеком. Помню, пошел у Милы за пивом, сдать бутылки, ранним утром. И узнал прямо в винном магазине, что случилась катастрофа. А перед тем я говорил Тоше на улице, у Сайгона, что космонавтов хоронят, когда мы смотрели с ней на похороны летчика времен войны на Невском.
Двадцать девятого января землетрясение в Кайраккуме, силой пять баллов. Трясло Ходжентский район и Ленинабад, ночью в 4 часа 45 минут. Эти дни провел на Ржевке и на Петроградской, ничего не записывал. Получил ключи от новой квартиры, получил оборудование там. Ничего больше не сделал, проездил всю пятницу, сегодня. Наступил следующий день – суббота. Солнце на улице, мороз, никуда не надо. Давление очень высокое.
В воскресенье съездили с Верой на Ржевку, но зря. Дом заперт, извиняется ЖЭК, или как его там? Я вернулся в Купчино, а Вера поехала к родителям. Созвонился с Кирой, обещает зайти вечером и, конечно, не заходит. Не знаю, куда он девался? Китайский Новый год. Холодно. Допиваю какой-то вторяк из джезвы, не получил нового чая. И книжка про Новый год куплена, но пока не у меня. Коротаю время один. Чтобы что-то произошло в жизни, ну, хоть взять переезд на новую квартиру, надо, чтобы случились «события» в дружественной стране. Подворачивается переворот в Южном Йемене. Пора переезжать. Я не придавал такого значения Йемену, т. е. я не следил за происходящими там событиями, очень может быть, что я сидел, когда Йемен разделился. Но книжка из серии «У карты мира» о Йемене не забывалась, не исчезала из поля зрения. Перемен там, как теперь говорят, было довольно. Но и эта часть не отражена в дневниках, месячные землетрясения восемьдесят второго года я там (в Северном Йемене) отметил. Мы наследники событий в странах народной демократии. Это, кстати, звучит, как «букинистическая книга». Но дело прошлое. Своеобразное «чего изволите?». Книга кончилась, и начинается жизнь. Боюсь ее. Мы будем возвращаться все равно к себе домой. Описанное имеет инерцию. По инерции сбывается описанное (сны в руку, я это еще по чередующимся названиям афганских городов заметил). Пора подумать о сне, но спать не хочется. Попробую писать, покуда могу, а когда исчерпается вдохновение, можно и спать лечь. Завтра пораньше встать – единственная надежда успеть что-то сделать. Я очень мало развил сюжет. Жизнь предполагает что-то свое и предлагает. Тяжело, тяжело там и тут. «События» тяжелые, и на новые условия соглашаться тяжело. Я стимулирую, конечно, свое воображение, но как, сравнительно, мало роли играет воображение.