Мама собирается уничтожать письма и ненужные фотографии из своего архива. Инна просит привезти ей отцов альбом. Как жалко отдавать, там фотографии начала века, прадеда и, может быть, прапрадеда. Теперь это так модно. Вот так же и с книгами, расставался за бесценок, до того, что стал считаться за сумасшедшего и среди книгопродавцов, а теперь, говорят, тот же Анненский стоит сто пятьдесят. Даже не верится, подумать страшно. Ведь я никогда ничего не покупал из дефицитной продукции. Значит, в пятьдесят девятом году его просто не брали. Но я помню, что покупал и Хлебникова совершенно свободно, когда он выходил в малой серии – к семидесятипятилетию. Представляю, что будет делаться в будущем году. Вот что значит развели спекулянтов. Даже не жаль, что отдавал даром. Пусть у меня не будет библиотеки. Несколько книг всегда есть. В каждом нашем доме. Все равно оставлять мне некому. Все только для личного пользования. Пора становиться мастером чая. Я с ужасом думаю о том, какой же я еще художник, когда я ничего так подолгу не делаю. Но, конечно, когда работается – забываешь обо всем этом. Приятно бывает увидеть вдруг свои старые работы. Да и свежие, выходящие из-под рук, не менее приятны. Только вот перерывы непропорционально большие. Такова особенность работы. Мама скоро уедет, и тогда что же? Надо бутылку да банку с клеем, да кисти. Акварель есть. Холст есть, картонки. Мало идей, но это, может, и к лучшему. Куда их много-то? Все в процессе. Как эти записи – есть на две строчки, а пишешь и не оторваться. Попиваю чай, лечу голову. Ночью так тихо, по улице редко проезжает что-то темное, даже не понять, что это – фургон, грузовик или автобус с потушенным освещением. Мне приснилось, что я вот так, но в другом месте провожу ночь без сна, и вдруг, когда я уже не смогу этого увидеть, мне говорят, что сегодня ночью светила яркая луна. А я наяву так соскучился за зиму, все ночи безлунные. Это как первая детская ложь, тоже связанная с луной. Как подл этот человек, этот Володя, который, хоть и во сне, пытается меня обмануть. Вот в этом явь и сон сливаются, и личность моя цельна, и связанность с ночным светилом, проходящая через всю жизнь, не носит розановского («Люди лунного света») характера. И из астрономических наблюдений напрашивается моральный вывод: не связывайся с подлецами и хамами, пойми, что большинство людей, с которыми сталкиваешься или еще предстоит столкнуться, просто плохи от природы или испорчены. Эта моральная сентенция может продолжаться бесконечно, поэтому я здесь это рассуждение не развиваю. Но и в таком виде я не даю его оспаривать. Хочется только отметить, что это самое проклятое большинство еще хуже, чем просто спорщики, которых я не перевариваю по другим причинам, из-за бесплодности споров. Люди плохи тем, что на поверку оказывается, что они хотят просто тебя выставить, или заполучить что-нибудь, или, так или иначе, скомпрометировать ближнего. Вот и держись в стороне от хамов, простых или из элиты, в данном случае все равно. Вот так астрономия. Интересно, что Кира об этом думает. Я не ошибся, когда где-то записал, что я не беру у него книги, а арестовываю их. Может быть, непоследовательно, но уж так пошло, лучше эти упражнения для руки, чем ничегонеделание.