С другой стороны, инициатическая организация может быть связана с высшим центром не прямо, а через посредство вторичных и подчиненных центров, что обычно и происходит; подобно тому как в каждой организации имеется иерархия степеней, так и сами организации различаются, так сказать, по своему более «внутреннему» или более «внешнему» характеру; и ясно, что более внешние из них, т. е. более удаленные от высшего центра, — это те, где осознание связи с последним может быть утрачено легче всего. Хотя цель всех инициатических организаций по существу одна и та же, они располагаются на различных уровнях сообразно их участию в изначальной Традиции (это, впрочем, не означает, что среди их членов не может быть таких, которые достигли одной и той же степени действительного знания); и не приходится удивляться, видя, что различные традиционные формы сами по себе не всегда проистекают непосредственно из одного и того же первоначального источника; «цепь» может насчитывать большее или меньшее число промежуточных звеньев, что никоим образом не нарушает преемственности. Существование этого наслоения — не последняя из причин, обусловливающих сложность и трудность сколько-нибудь углубленного изучения устройства инициатических организаций; добавим, кроме того, что такое наслоение может встречаться также внутри одной и той же традиционной формы, причем особенно яркий пример тому можно обнаружить среди организаций, принадлежащих дальневосточной традиции. Этот пример, который мы здесь просто упоминаем, пожалуй, поможет лучше понять, как обеспечивается преемственность множества ступеней, образованных стоящими друг над другом организациями — начиная от тех, которые, будучи втянутыми в сферу действия, являются просто временными образованиями, предназначенными играть относительно внешнюю роль, — вплоть до организаций самого глубокого порядка; они-то, следуя принципу «недеяния», или, скорее, в силу именно последнего, сообщают всем остальным их реальное направление. В связи с этим мы должны особо привлечь внимание к такому факту: даже если некоторые из этих организаций, из числа самых внешних, иногда оказываются в оппозиции между собой, — это никак не препятствует единству руководства, поскольку оно находится вне данной оппозиции и вне самой области. В целом это сопоставимо с актерами, играющими различные роли в одной и той же пьесе, — даже в противостоянии друг другу они, тем не менее, способствуют развертыванию целого; так и каждая организация играет предназначенную ей роль, согласно плану, который выходит за ее рамки; это может распространяться также на экзотерическую область, где в подобных условиях элементы, ведущие борьбу друг с другом, тем не менее все повинуются — пусть бессознательно и непроизвольно — единому руководству, о существовании которого даже не подозревают.[67]
Эти рассуждения помогают также понять, каким образом внутри одной и той же организации может существовать своего рода двойная иерархия, особенно в случае, когда те, кто ею по видимости руководит, сами не осознают связи с духовным центром; тогда может существовать — помимо видимой иерархии, представляемой ими, другая — невидимая иерархия; ее члены, не выполняя никакой «официальной» функции, тем не менее одним своим присутствием реально обеспечивают действительную связь с центром. Эти представители духовных центров в организациях, носящих внешний характер, очевидно, не должны обнаруживать себя и потому предстают в том обличье, которое наилучшим образом обеспечивает эффект «присутствия» — либо в качестве простых членов организации, если они должны играть в ней роль твердо установленную и постоянную; либо же — если речь идет об однократном влиянии, связанном с перемещением в различные пункты, — в качестве тех таинственных «путешественников», о которых сообщает история и чьи внешние формы поведения часто выбираются с расчетом сбить с толку исследователей — по особым причинам привлечь их внимание или, напротив, остаться полностью незамеченными.[68]
Благодаря этому можно понять, кем в действительности были те, кто, не принадлежа ни к одной из известных организаций (т. е. имеющих отчетливую внешнюю форму), в некоторых случаях стояли у истоков формирования подобных организаций или впоследствии были их вдохновителями и незримо руководили ими; такова была, в частности, в течение определенного периода,[69] роль братьев Розы и Креста в западном мире, и в этом — истинный смысл того явления, которое масонство XVIII века обозначило именем «Невидимые Учителя».
Все это позволяет предположить определенные возможности действия духовных центров даже при отсутствии нормальных условий, и особенно в обстоятельствах анормальных, — т. е. не позволяющих действовать более прямыми путями и более регулярным образом. Так, не говоря уже о непосредственном вмешательстве высшего центра (что возможно всегда и везде), — тот или иной духовный центр может действовать даже вне своей нормальной сферы влияния — либо ради индивидов с особыми врожденными качествами (qualifie), но оказавшихся изолированными в среде, где помрачение дошло до такой степени, что уже почти ничего традиционного не сохранилось и осуществление инициации невозможно, либо с более общей, но также и совершенно особенной целью, состоящей в том, чтобы вновь связать случайно распавшуюся инициатическую «цепь». Поскольку такое действие предпринимается главным образом в тот период или в той цивилизации, где духовность почти полностью утрачена и где, следовательно, все связанное с инициацией скрыто в большей степени, нежели в каком-либо другом случае, не приходится удивляться тому, что его разновидности с трудом поддаются определению, тем более, что обычные условия места и, пожалуй, даже времени здесь, так сказать, перестают существовать. Важно усвоить следующее: если некий индивид, внешне изолированный, получит доступ к реальной инициации, то последняя лишь по видимости может показаться спонтанной; на деле же она всегда предполагает связь с действительно существующим центром,[70] и вне такой связи никоим образом не может быть речи об инициации. Возвращаясь к рассмотрению нормальных случаев, мы должны, во избежание недоразумений, отметить следующее: упоминая о некоторых оппозициях, мы отнюдь не имеем в виду многочисленные пути, которые могут быть представлены таким же количеством отдельных инициатических организаций, либо соответствующих различным традиционным формам, либо в рамках одной из них. Эта множественность обусловлена самим фактом природных различий между индивидами, дабы каждый мог найти то, что ему подходит для развития его собственных возможностей; хотя цель для всех одна и та же, но исходные точки бесконечно разнообразны и сопоставимы со множеством точек окружности, из которых исходит такое же количество лучей, причем все они сходятся в едином центре, являя тем самым образ путей, о которых говорилось выше. Во всем этом нет никакой оппозиции, но, напротив, совершенная гармония; собственно говоря, оппозиция возможна лишь тогда, когда некоторым организациям в силу случайных обстоятельств приходится играть своего рода случайную роль, внешнюю по отношению к основной цели инициации и никоим образом ее не задевающую. Можно, однако, полагать, судя по некоторым признакам (именно так и полагают), что бывают инициации, противоположные друг другу; но это заблуждение, и нетрудно понять, почему такого не может быть. В самом деле, так как в принципе существует лишь единая Традиция, от которой происходят любые традиционные ортодоксальные формы, то и инициация является по своей сути единой, хотя и в различных формах и с многообразными особенностями; там, где не хватает «регулярности», т. е. отсутствует связь с ортодоксальным традиционным центром, не может быть и речи о настоящей инициации, и в подобном случае употребление этого слова неуместно. Здесь мы имеем в виду не только псевдоинициатические организации, ничего собой не представляющие; существует и нечто иное, более серьезное и служащее причиной иллюзии, о которой шла речь выше; если порой кажется, что существуют противоположные инициации, то это потому, что вне истинной инициации находится то, что можно назвать «контринициацией», — при условии уточнения смысла этого выражения и тех пределов, в которых нечто может реально противостоять инициации; впрочем, мы достаточно объяснились по этому вопросу, и нет нужды специально к нему возвращаться.[71]
67
Согласно исламской традиции, всякое существо есть естественно и неизбежно муслим, то есть подчинено божественной Воле, от которой в действительности ничто не может ускользнуть; разница лишь в том, что одни существа сознательно и добровольно подчиняются всеобщему порядку, тогда как другие игнорируют его или даже пытаются противостоять ему (см. «Символика креста», с. 131–132). Чтобы понять связь этого с ранее сказанным, надо отметить, что настоящие духовные центры должны рассматриваться как представители божественной Воли в этом мире; те же, кто реально с ними связан, могут считаться сознательно сотрудничающими в осуществлении того, что масонская инициация обозначает как «план Великого Архитектора Вселенной»; что касается двух остальных упомянутых нами категорий, то простыми невеждами здесь являются профаны, к коим, естественно, следует отнести «псевдоинициированных» всякого рода; те же, кто в своем заблуждении пытается идти против предустановленного порядка, относятся к тому, что мы назвали «контринициацией».
68
Относительно этого последнего случая, неизбежно ускользающего от внимания историков, но, несомненно, наиболее частого, приведем только два типичных примера, широко известных в даосской традиции; их эквиваленты можно было бы найти даже и на Западе; это бродячие фокусники и торговцы лошадьми.
69
Хотя здесь трудно претендовать на особую точность, можно считать, что это период от XIV до XVII столетия; следовательно, можно сказать, что он соответствует первой половине Нового времени; поэтому нетрудно понять, что речь шла, прежде всего, о сбережении того, что могло быть сохранено из традиционных знаний Средневековья, несмотря на новые условия, сложившиеся в западном мире.
70
Некоторые таинственные случаи в жизни Якоба Бёме, например, только так и можно объяснить.