Анна Чеботарева
Заметки путешественника
Селигер — место соприкосновения неба и воды, спокойствия и радости с душой человека. Сквозь синеву влажного воздуха отражают купола Ниловой пустыни яркие лучи солнца. Храм, единственная вертикаль среди ультрамариновых горизонталей пейзажа. Мерные всплески волн едины с ударами часов на колокольне. Так же спокойно начинает биться сердце, отрешаясь от городской суеты…
Среди аквамаринового озера горят медвяные стволы сосен, зажигаясь восковыми желтыми свечами в утренние и вечерние часы. Высоко к небу тянутся непоколебимые ветром кроны. Но ни одно деревце не выделяется могучим ростом, все друг перед другом равны…
Моховой ковер согревает неглубокие корни. Золотистые всполохи марьянника чередуются с изумрудно-белесым листом брусники. Тихо в сосновом бору. Где-то у редких елочек протинькает синица. Лишь высоко-высоко в молчаливых вершинах сосен раздаются резкие крики соек, карканье ворон, треск белобоких сорок. Крупные виды птиц обжились среди хвойных островов.
На небольших полянах розовые туманы иван-чая, у земли видна сиреневая дымка вереска. Где-то в золотых копнах затерялся колокольчик. Расступились здесь сосны перед звучным разнотравьем, ароматными ягодами малинника и земляники, горящими красными пятнышками среди зеленой листвы. Густыми гроздями висит ядовитая бузина. Засохшие, мертвые сосны сбросили кору, обнажили серебряную кость ствола. Осыпались на землю сосновые плоды — шишки. По упругим листьям брусники, стойким к тяжелому следу человека, спускаешься к озеру.
«Тс-с, прислуш-ш-шайтесь!», — доносится сухой голос тростника, зашедшего по колено в воду. Легкий ветер касается лица и затихает рядом… Перед взором раскрывается сверкающая серебром озерная гладь, будто множество светоносных лодочек плывет по ее волнам. Где-то всплеснула рыба, отразив серебро лепестками чешуи.
Тональности неба, вздохи ветра, солнечное тепло — все отражается на поверхности вод Селигера. Все наполнено благолепием, привольной радостью, туманным покоем и светом, все явлено отблеском вечной жизни….
В одну из первых недель марта посетили начало Калужской области с известным городком Боровском и Этномиром. В этот день шел дождь, мы промокали, сушились и опять промокали, но были счастливы, так как шумная Москва была далеко, а нас окружали храмы, свежий воздух, природа и полезные впечатления.
Пафнутьево-Боровский монастырь где-то сбоку от города, окруженный частными домика с огородами и садами. Мы совсем кратко обошли монастырь, я еще раз восхитилась иконостасом из басмы, умиротворенными росписями. Снаружи храм велик в размерах, а внутри каждый прижимается друг к другу и все вместе будто становятся едины. У стен монастыря были смиренные собаки, не просящие подаяние, а лишь опускавшие головы под накрапывающим дождем.
Маленький Боровск, с холмами и речными низинами, провинциальными купеческими домиками в два этажа. Наивно-детский памятник Циолковскому, работавшему учителем в здешних местах. Согбенный, в больших очках, пальтишке, валенках, смотрящего с мечтой на небо. Да, есть такие люди «которые прекрасно слышат, как звезда с звездою говорит»….
Этномир — этнографический парк-музей, огромная территория, задачей которой было рассказать людям о народах земли. В каждой комнатке своя страна и атмосфера. Восток и Азия наполнены различными богами. Особенно вызывает внутреннюю встревоженность Африка с ритуальными масками. И в контрасте европейская спокойная обстановка, но где нет и мысли о Небе, все лишь уютно-материально. Контрастны между собой Германия и Франция, близки страны Прибалтики.
На территории есть музей утюгов (в котором нам провели экскурсию), музей самоваров, меда. Но больше всего оставили впечатления дома народов Сибири, Урала, Дальнего Востока. Маленькие, деревянные они были похожи на сараи. Но каков запах деревянного дома с еловой крышей! А еще особенно в дождливую погоду! Побывали в таежной избе (срубный дом шорцев), где хозяин рассказывал как можно выжить в тайге одному. Вокруг него были различные травы, амулеты, варенья, на корявой палке сидел черный ворон, а в углу звучал магнитофон с песнями ДДТ. Хозяин — рокер, испытывающий свою судьбу в комариных далях. Недалеко балаган, который оказывается типичным названием для жилища якутов.
Зашли в птичий домик, где удалось добыть перо серебряного фазана, погрустить с коноплянкой, овсянкой, чижиками о их заклеточной жизни, пластмассовой ели, (единственное, что находилось в клетке). Но зато полюбовались инопланетностью индюка, любопытно вытягивающего шею, раскрашенную множеством цветов. Зашли в большой павильон, посвященный Индии, противоположный духу наших деревянных домиков. Все сверкающее, нарядное, орнаментальное, наполненное запахами дымных палочек. Выпили традиционный индийский чай — масала, обжигающий имбирным вкусом. Здесь, будто в книге «1000 и одна ночь», в ходишь в нечто сказочное, иное, не реалистичное, далекое.