Дома, стоявшие вдоль улицы, были совершенно очаровательны и намного старше, чем те, мимо которых она проходила по набережной. Он встретил ее на улице, так что, возможно, он нервничал точно так же, как и она. Он улыбнулся. Она рассмеялась. Они пожали друг другу руки, а потом он просто смотрел на нее.
— Вы так на нее похожи, — сказал он.
— Вовсе нет, — засмеялась она. — Она всегда была такой смуглой и броской и…
— Значит, вы похожи на нее такую, какой она стала. Потому что я вижу, что вы сестры.
— Правда? Ну ладно. Какое красивое место. Давно здесь живете?
— Я в этом доме родился.
— О Боже.
— После Вас. Прошу.
Через неожиданно субтропический сад она прошла к прелестной террасе в георгианском стиле и вошла в открытую дверь.
Привыкшая к чистым линиям и спокойным краскам «Простых подарков» и своего дома в Роздейле, она была ошеломлена первым впечатлением — своего рода сумасшедшим изобилием 1970х, нынче потрепанным по краям. Привести мысли в порядок представлялось совершенно невозможным. Она спугнула женщину с короткой стрижкой, сидевшую на одном из двух старых коричневых диванов спиной к двери. Когда Винни сказала «Привет. Я Винни», женщина обернулась, посмотрела на нее с выражением, слишком хорошо ей известным по пациентам в Кларке, и быстро проскользнула мимо нее вверх по лестнице.
— Морвенна, — негромко сказал Энтони.
— Я догадалась.
Женщина выглядела обескураживающе похожей на комбинацию того, какой Джоэни могла бы оказаться, и первыми воспоминаниями Винни об их матери рано утром, без макияжа. Возможно, Морвенну состарила болезнь, но она смотрелась по меньшей мере лет на двадцать старше, чем была Джоэни, когда Винни видела ее в последний раз.
На мощеном пятачке позади дома был виден молодой человек, явно ее брат, но скроенный из ткани более солнечной. Он возбужденно разговаривал по мобильному телефону.
— Джек, наш семейный врач, хотел ее госпитализировать, — сказал Энтони. — Но я ему не позволил. Не хочу, чтобы ее упрятали в сумасшедший дом.
— А она…?
— Она объявилась нежданно-негаданно. Больше десяти лет скиталась повсюду. Сначала она казалась довольно спокойной, но, возможно, это был просто шок от известия о смерти Рейчел. Потом она…
Он сел за потертый старый сосновый стол. Винни села напротив.
— Отсюда, если перейти через набережную, есть старый бассейн. Открытый бассейн с морской водой еще с тридцатых годов, знаете ли.
— Ну да, — кивнула она, хотя ничего об этом не знала.
— Как-то утром, никому ничего не сказав, она отправилась туда и попыталась утопиться.
— Господи.
— Джек посадил ее на лекарства, но, увы, все мы немного нервничаем.
Винни никак не могла предположить, что ухитрилась навязаться в гости в такое ужасное время.
— Я, пожалуй, пойду, — пробормотала она. — Ну и дела… мне так жаль.
— Вы не понимаете, — сказал он с грустной улыбкой. — Мы просто счастливы, что она снова с нами, и мы можем заботиться о…
— Здравствуйте?
Молодой человек вошел, заправляя сотовый телефон в карман джинсов. Он был лапочка, на той самой трогательной стадии между красавчиком-мальчиком и всем, что там дальше. Как раз из тех, что нравятся Пити. Он посмотрел ей прямо в глаза и протянул руку. Да, собственно говоря, нравятся и ей тоже.
— Я Хедли, — сказал он. — Как поживаете?
— Это Винни, — сказал его отец. — Из Торонто. Мы переписывались по е-мейлу.
Хедли быстро перевел взгляд с одного на другую, и на секунду она заметила — он подумал, что они встретились на каком-то сайте знакомств для старичков.
— Вы знали маму, — сказал он.
— Да, — сказала она. — Я ваша давно потерянная тетя.
— Боже мой, ну конечно!
Он засмеялся, поцеловал ее, обнял и снова усадил за стол.
— Давайте, я поставлю чайник. Вы обедали? Когда вы приехали? Энтони ничего не говорил.
— Ну, похоже, у вас тут и без этого было чем…
— А. Ну да. Безусловно. И тем не менее. Чай?
— Да, с удовольствием.
Она усмехнулась.
У него был этот дар и у Пити тоже — умение улучшить атмосферу в комнате, просто войдя в нее. Он возился, наливая чайник, расставив на столе вишневый пирог, чашки и маленькие тарелочки. Все было вразнобой, но все было очаровательно.
— Если и есть что хорошего в смерти, — сказал он, — так это то, что пирогов несколько месяцев печь не надо. Холодильник забит! Это был Оливер, — сказал он Энтони. — Они с Анки приехали сегодня утром. Он звонил из Труро, так что скоро подъедут. Они были в той галерее на Лемон-стрит. Оливер — мой муженек, — пояснил он.