Это происходило во время войны, в Ленинграде, тогда только сняли блокаду, жили мы трудно, недоедали, были плохо одеты. И вот в те дни со мной случилась одна история. Я хотел пригласить девочку в кино, а денег у меня не было. Просить у мамы невозможно - ее получки едва хватало нам на жизнь. И тогда кто-то надоумил меня продать книги из отцовской библиотеки. Я взял одну книгу, помню, что это были стихи. Чьи - не помню. И отправился в магазин на углу Невского и улицы Маяковского. Стоя в очереди к оценщику, я испытывал какую-то неловкость и жжение в руке, которая сжимала книгу. И вот я у прилавка. Оценщик, старый человек в потертой меховой куртке и перчатках с отрезанными кончиками, внимательно перелистал книгу и долго разглядывал титульный лист. Потом он извинился перед очередью и отвел меня в сторону. "Вы сын такого-то?" - спросил он тихо. Я кивнул, не понимая, откуда он мог это узнать. Старик погладил переплет и сказал: "Я доставал ему эту книгу, он очень хотел ее иметь..." Я опустил голову. "Его нет в живых?" - спросил старик. Я не ответил. Старик вздохнул. "Прощайте, сказал он, - и не ходите сюда больше".
Много разных ошибок совершил я в своей жизни, но вот о чем сейчас подумал: если эта история так врезалась в память, значит, она чему-то научила меня. Хотя бы тому, что книга - это не только некое содержание, облеченное в бумажную одежку, но еще и важнейшая часть духовной жизни тех людей, которые эту книгу любили, владели ею...
Потом я стал студентом, был конец сороковых годов, мы строили межколхозные гидростанции и гордились этим. Я писал стихи о стройке, и стихи эти мне самому казались вполне достойными, особенно после того, как их передали по радио вместе со стихами моих друзей-студентов. А у нас было литературное объединение, и вот однажды к нам в гости пришел известный старый поэт, который когда-то был знаком с Блоком. Мы читали ему свои стихи, а он сурово и язвительно говорил о них. Мне досталось сильно. Досталось за трескотню, за пустой надутый пафос, даром что искренний... Мне досталось так сильно, что в тот же вечер я выкинул в Неву все свои вирши, изорвав их на мелкие клочки. И сказал себе: всё, никаких стихов.
Пошел работать в школу, был пионервожатым, учителем, а школа - дело такое: забирает тебя целиком, так что и передохнуть некогда. Шли годы, я работал в школе, и любил свою работу. Потом много лет был журналистом и сотрудником журнала "Костер" и как-то незаметно для себя снова начал писать, но уже для ребят, и стихи и прозу, и постепенно оказалось, что эта работа стала главным делом моей жизни.
Все мы, детские писатели, летаем на воздушных шарах детства, а потом воздух в этих шарах кончается, и мы ступаем на землю, которую надо изучать и на которой надо жить как бы заново.
Меня всегда поражает, каким таинственным образом возникает новая вещь. Вчера ее еще и в помине не было, ты и сам о ней ничего не знал, и вдруг - споткнулся о камешек на дороге, и начала разворачиваться в тебе какая-то незнакомая кинолента, зазвучали голоса, замелькали лица... Повесть "Жизнь и мечты Ивана Моторихина", которая включена в этот сборник, могла бы вырасти совсем иной, с другим названием и сюжетом, не сложись дела таким случайным образом, что я остался ночевать один в пустынной сельской школе в одном из отдаленных уголков Рязанской области. Я тогда не спал всю ночь, и бродил по скрипучим старым половицам, и заходил в классы, освещенные луной, и садился за чьи-то тесные парты, и слушал, как ветер гудит среди деревьев около школы, и снова ходил - думал, вспоминал, фантазировал...
Есть сюжеты, которые мучают, как затяжная болезнь. Не дают ни спать, ни работать. Их надо записать, от них надо освободиться, выговориться. Чаще всего в основе такого сюжета лежит подлинная жизненная история, в которой автор либо сам участвовал, либо происходила она на его глазах. Это, скорей всего, такая история, в которой тобой проявлена человеческая слабость, и именно это не дает тебе покоя.
Такова история рассказа "Гном". В нем много пережитого. Хотя это, конечно, не строго документальное произведение, а рассказ, ибо в нем есть художественный вымысел. То, что описано в рассказе, происходило в необычной обстановке, во время войны. Но разве можно списать за счет войны мальчишескую несправедливость, жестокость, когда многие травят одного, благо он слаб и беззащитен!.. А разве в нашей сегодняшней среде - на улице, в школе, в пионерлагере - не бывает такого: подольститься к сильному, подставить ножку слабому, скопом навалиться на одного? Разве так не бывает: чувствуешь, что надо встать поперек потока, защитить того, кто слабей, а что-то подленькое в тебе шепчет: "Не высовывайся, и тебя не тронут..."
Говорить об этом в открытую нелегко, но необходимо, чтобы учить себя всегда и во всем быть человеком. А это непросто.
Если рассказ "Гном" заставит кого-то из вас призадуматься над собственной жизнью, буду считать, что написан он не зря.
Под обложкой этой книги собраны разные произведения: о довоенном детстве, о ребятах блокадной поры, о нынешних мальчиках и девочках, живущих в городе и деревне. Что же общего между этими рассказами и повестями, кроме того, что их написал один человек? Я бы сам так ответил на этот вопрос: если бы мои герои могли собраться вместе в одном доме, познакомиться между собой и поговорить - я уверен - они расстались бы друзьями.
Войдите же и вы в этот дом. Быть может, его обитатели окажутся и вам близки по духу.
Александр Крестинский