9.14. Наружная температура – более 280 градусов, внутренняя – 54 градуса. Оператор докладывает, что объект качается. Почему?
9.16. Сигнал пропал.
18.10.67
Последующие исследования Венеры с помощью советских и американских АМС показали, что под плотным слоем облаков температура поверхности планеты достигает 500 градусов, а давление – около 100 атмосфер.
Гагарин прилетел на финиш «Венеры-4». Мы – Гагарин, Глазков 62и я – попробовали погулять неподалеку от гостиницы «Украина», но гулять с Гагариным невозможно: мгновенно его окружают люди и требуют автографы. На всём: на газетах, курортных книжках, служебных удостоверениях. Юра говорит, что автографы надо давать: «Вот придёт человек домой, покажет автограф, расскажет о встрече с космонавтом, начнётся разговор о космонавтике вообще, а ведь из таких разговоров и складывается общественное мнение»...
Вечером «обмывали» в «Украине» победу Бабакина. Для науки это грандиозная победа: буквально за три часа земляне узнали о своей небесной соседке больше, чем за всю предыдущую историю человечества! Выпили прилично, все шумели, кричали, смеялись, а Глеб 63вдруг заплакал. Да так искренне, горько. Мы к нему бросились, а он в ответ:
— Идиоты! Чему вы радуетесь?! Неужели вы не понимаете, что сегодня мы осиротели в Солнечной системе?! Я так надеялся на Венеру... И вот... Мы одни в Солнечной системе, мы совсем одни!.. — И опять заплакал.
Книжка 36
27 мая – 7 июня 1967 г.
Командирован в Париж на аэрокосмический салон. Со мной летят «известинцы»: Игорь Цыганов и Борис Федосов (он летит в Рим). Нас встретил Лев 64и закатил нам дома роскошный обед. Вечером один пошёл гулять по Парижу. Я знал город не столь хорошо, чтобы лишить себя наслаждения заблудиться в нём. В конце концов вышел на площадь Trocadero к фонтанам дворца Chaillot.
Наклонные трубы палили водой. Сыро, но тепло. Я сижу у фонтанов и думаю: почему тут нет моей Вальки, Юлика, Юрки, Женьки, Чуды – всех любимых мною людей, чтобы и они увидели всю эту красоту, широко расставленные ноги Эйфелевой башни, и эту радостную воду, и мы бы пошли все вместе в мою маленькую гостиницу на rue de Mars... Потом подсел к студентам, которые играли на гитарах и пели. Сидел, слушал, а когда глаза мои встречались с чужими глазами – улыбался...
Портье в гостинице пожелал мне доброй ночи, а ночь была не добрая, грозовая, погрохатывало где-то рядом, и молнии стреляли в Эйфелеву башню. Я уснул совершенно счастливым.
На XXVII Международном салоне авиационной и космической техники в Париже
Салон в Ле-Бурже. Идёт дождь. Антонов сидел на откидной железной скамейке в своем огромном «Антее», брюхо которого беспрерывно поглощало толпы людей, и беседовал по-французски с каким-то мужиком, по виду – работягой. Я подсел. Мы вспоминали Королёва. Антонов рассказал, что тут, в Ле-Бурже, он встретил старичка Поля Ришара, у которого они, совсем молоденькие, вместе с Королёвым (они ровесники) в 1928 году работали в Москве. Перебирали общих знакомых, и Ришар спросил:
— А что стало с Сергеем Королёвым? Куда-то он пропал, совсем о нём не слышно... Это было уже после спутников, «лунников», «Марса», «Венеры» и гагаринского триумфа.
— Не знаю, — солгал Антонов. — Я тоже потерял его из виду...
На аэрокосмическом салоне представлено 16 стран и 150 типов самолетов. Астронавт Майкл Коллинз (участник первой экспедиции на Луну 65) рассказал космонавту Павлу Беляеву, что потерял в космосе свой фотоаппарат.
— А вы знаете, по какой орбите он летает? — спросил Беляев.
— Знаю! Если он вам попадётся, подберите его и верните мне!
Книжка 39
Январь – апрель 1968г.
Москва – Фрунзе – Сусамыр – Москва
Устный журнал вёл в ЦДЛ Марк Галлай. Я должен был рассказывать о Королеве. Марк говорил обо мне разные приятности: какой я талантливый, и как меня любил Сергей Павлович. Воодушевлённый, я выступил неплохо, весело, без робости. В перерыве высунулось остренькое личико Рины Зеленой. Цепко, как куриной лапкой, пожала мне руку: «Вы такой очаровательный!» Малознакомые люди похлопывали меня по плечу. А задумывались ли все они, как я должен на всё это реагировать?
Странные чувства испытываешь: хочется закричать: «Говорите! Говорите ещё!» и одновременно убежать хочется. Невыносимо, когда, глядя тебе в глаза, говорят: «Ну, ты просто молодец!» Что отвечать? Как себя вести? Я не знаю! Говорю обычно с глупой улыбкой: «Это ты верно подметил...» Или говорят: «Я вас по телевизору видела...» При этом даже не уточняют, был ли я хорош или плох, видела – и всё! Тут я говорю:«Ну и повезло же вам!..» Но при этом я точно знаю, что нам обоим невесело. Публичность не то, чтобы претила мне, но она рождает чувство постоянной неловкости. Гораздо удобнее прятаться за газетной страницей.
В США на пресс-конференции у Олега Газенко 66спросили:
— Почему в Советском Союзе запускают в космос собак? Мы в США запускаем обезьян. Ведь обезьяна физиологически ближе к человеку...
— Правильно, — ответил Газенко. — Обезьяна в самом деле – ближайший родственник человека. А собака – только друг. Я думаю, что тут всё зависит от личных привязанностей: одни больше любят родственников, другие – друзей...
На той же пресс-конференции ведущий психолог космоса профессор Дмитрий Фёдорович Горбов, известный в космобиологических кругах как любитель выпить, на вопрос, какое у него хобби, ответил не задумываясь: «Выпивка!»
— О, это хобби многих из нас, — засмеялись американцы.
— Не путайте меня, — возразил Горбов. — Вы это делаете дома после работы, а я и на работе тоже!
Не стало Юры Гагарина
Утром пошёл за пивом, встречаю Люду Овчинникову. «Ты знаешь, — говорит она, — Гагарин разбился насмерть...» Я остолбенел. Пошёл домой, включил радио, а там уже о правительственной комиссии, о похоронах. Что-то делать надо...
Только подсел к столу, звонок из редакции: надо ехать в ЦК ВЛКСМ. Приезжаю. Сидим друг против друга с Камшаловым, вздыхаем, вспоминаем Юру. Приносят некролог ЦК ВЛКСМ. Оказывается, меня вызывали, чтобы я перевел его с русского на русский. Звонит Панкин, требует в редакцию. Приезжаю. Панкин говорит: «В день похорон нужна полоса...» Поехал домой. О чём писать? Как писать? Я не могу представить его мертвым. Кружился вокруг стола: не могу начать! Нет мыслей! Пошёл на проспект Мира, к бюсту Гагарина. Там народ. Одна старушка, стоящая рядом со мной, так проникновенно, с такой болью тихо сказала: «что же ты наделал, сынок...» Вернулся домой. Сел писать уже часов в 10 вечера и писал всю ночь.
28.3.68
Похороны Юры на Красной площади. Кто писал речи всем этим людям!?
Никто, даже Андриян Николаев, не сказал, что Гагарин был весёлым, жизнелюбивым, радостным человеком.
62
Глазков Юрий Николаевич – будущий (через 10 лет) лётчик-космонавт. Герой Советского Союза, ныне – заместитель начальника Центра подготовки космонавтов им. Ю.А.Гагарина.
63
Максимов Глеб Юрьевич – ведущий разработчик автоматической техники космоса сначала в ОКБ С.П.Королёва, затем у Г.Н. Бабакина.
66
Газенко Олег Георгиевич – академик, многолетний директор Института медико-биологических проблем, так называемого «Института космической медицины».