Сразу за дверью — венки. Стен на высоте человеческого роста не было — одни венки. Сталин лежал очень спокойный. Руки не на груди, одна поверх другой, как по православному обычаю, а слегка книзу, не соприкасаясь. Рыжеватый, с проседью. Он оказался рябой — это больше всего меня поразило. На всех фотографиях рябинки, которые я ясно видел, очевидно ретушировались. Кто стоял в почётном карауле, кто сидел у гроба — не знаю, не видел, всё время смотрел на него.
9.3.53
В 1947 году вышла серия книг «Библиотека избранных произведений советской литературы». Не знаю, есть ли в ней Бабаевский, а то как бы славно вышло: от «Золотого телёнка» до «Кавалера Золотой Звезды»!
О, дети! Долго смотря на белого какаду, который и живёт-то только на Молуккских островах, маленькая девочка разочарованно спросила: «Мама! А где же кукушка?!»
«Ещё один, уже двадцатый, я прожил год. Ещё десяток книг успел прочесть я, и длинный ряд хмельных бутылок судьба дала с друзьями осушить. И год ещё я к тем годам прибавил, что в тяготах ученья проводил. И истин новых я познал немало. А вспомни, ведь ещё недавно был юношей наивно-глупым. В забвеньи пылкой молодости верил в добро, и честь, и справедливость, но, чудом избежав за слепоту расплаты, дела недавних дней с улыбкой вспоминаю: соль прошлых слёз за сахар я приемлю».
Читать это должен был в день моего рождения на торжественном заседании в Большом театре Василий Иванович Качалов, но, увы, умер пять лет назад…
А Качалова я помню. Он читал «от автора» в «Воскресение» Льва Толстого. Это было очень непривычно: «от автора», но голос у него действительно был потрясающий.
«Коли уж залезла в речку, так уж мочись…»
(Подслушал, купаясь в Кучино)
«Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему».
Всё смешалось в доме Головановых. Ярослав Кириллович получил «неуд.» по технологии металлов.
Прекрасное волевое лицо профессиональной склочницы.
А что было бы, если бы люди жили, как муравьи, а муравьи, как люди? Прекрасная тема для застольной беседы.
Фотоочерк для «Огонька»: «Коктейль-холл на полевом стане».
Хор «Плавься!» из оперы «Домна».
«Наши чувства крепки, как степные дубки…»
(Подслушал. Это пели по радио)
«Убивайте мух всеми доступными способами!», «Чулки и трикотаж снижены!»
(Плакаты в Севастополе)
Профессор на лекции по термодинамике: «Холод мы можем рассматривать так же, как тепло…»
«Условия работы аптеки требуют абсолютной тишины». А почему, собственно, не включить лёгкую музычку?
«Если ему не стыдно лезть без очереди, то почему мне стыдно?!»
(Подслушал в очереди)
Девушка, чем-то однозначно похожая на сельскохозяйственного вредителя.
За то, что водитель до отказа набитого троллейбуса не открыл задней двери на остановке, кто-то тихо, но внятно назвал его педерастом. Но как узнали?!
Из театральной программки: «1-я ведьма — Иванова, 2-я ведьма — Глаголева, 3-я ведьма — Богоявленская…» Иванова очень горда, что она всё-таки первая!
«Музей человека» (слышал, что есть такой в Париже). В банках с формалином: «Дурак обыкновенный», «Нытик европейский», «Однолюб увлекающийся». Картина «Лицемеры в степи». Под стеклом на булавочках «Вертихвостки».
Сделал переливание крови. Поздороветь не поздоровел, но клопов удивил ужасно.
Под вальсы Штрауса трудно ругаться матом, бить морду и вообще безобразить.
Как точен русский язык: берёза — она, а дуб — он!
Снег пошёл 7 октября.
Если принять, что вес шампиньона 50 грамм, время роста 24 часа, то с площади в один гектар можно за сутки снять урожай вкусного, дешёвого и питательного продукта в 100 тонн. Отсюда план романа: