Благовещенск. Хорошая набережная вдоль Амура, город распахнутый, вольный. Амур не такой широкий, как я думал. На китайской стороне — огромные, в три этажа портреты Мао Цзэдуна. Вечером в зале «Ровесник» наше первое выступление прошло с большим успехом, люди шли с концерта, как с праздника. Нас это очень воодушевило. Всем задавали много вопросов и по вопросам видно, что люди много читают, много знают. Таким хочется рассказывать, делиться. После концерта увезли куда-то за город, в Дом рыбака. Щедрый и бестолковый ужин.
На следующий день нас принимал секретарь обкома партии, рассказывал о своей области. Потом говорит: «Вы сами видели, товарищи, какая у нас напряжённая обстановка. За рекой — Китай. Поэтому главная фигура в нашей области — человек с ружьём!..»
Тут как-то все, не сговариваясь, закричали: «Понимаем, понимаем! У нас тоже это главная фигура!»
И все стали показывать на Женьку Харитонова, который привёз из Москвы ружьё для подводной охоты, надеясь пострелять рыбу в Японском море. Секретарь обкома оторопел, ничего не понял…
Строительство Зейской ГЭС. В посёлке строителей — непролазная грязь, утонешь даже в резиновых сапогах. Встретили нас очень хорошо. Начальник строительства Алексей Михайлович Шохин и главный инженер Владимир Иванович Конько выделили свои ГАЗ-69, чтобы переправить нас из гостиницы в клуб. В первом поехали Францев, Рождественский и Герасимов, во втором — остальные. Как потом выяснилось, Иван Скрыпников (отдел кадров Зейстроя, похоже кэгэбешник) в машине говорит ребятам:
— Мне очень понравился ваш командир, живой такой парень…
— Очень хороший мужик, — поддержал Францев. — Правда, не без странностей…
— Он возомнил себя премьер-министром некой страны и нас всех назначил министрами, — добавил Ося Герасимов.
Это была правда. Францев был в моем «правительстве» министром здравоохранения, Харитонов — министром финансов (он самый щепетильный и аккуратный), Рождественский — министром жилищного и коммунального хозяйства (отвечал за гостиницы), Лежава — министром заготовок и продовольствия, Герасимов — продовольствия и заготовок, Чудецкий — министром транспорта и «связей» (!!).
— А потом ещё, — поддержал Осю Роберт, — он ввёл свою собственную валюту в виде бутылочных этикеток, которые носит в бумажнике и пытается расплачиваться ими в магазинах. Мы с ним уже несколько раз попадали в неприятные истории, когда кассирши отказывались принимать его этикетки…
И это было правдой! Я действительно коллекционировал бутылочные этикетки, отпаривал их, сушил и носил в бумажнике. Насчёт кассирш Роба, конечно, приврал.
— И вы знаете, ведь борода у него накладная, — говорит Слава Францев, обладавший даром смеяться одними глазами. — Утром, случается, торопимся в путь, а он никак бороду свою не приклеит… Но, вы правы, несмотря ни на что, парень замечательный!..
Мы приезжаем в клуб следом, ничего, естественно, об этом разговоре не знаем. Концерт проходит с большим успехом, но в антракте Скрыпников рассказывает своим ближайшим помощникам о «странностях» Голованова. После концерта в нашу честь дают банкет[48], местные начальники поднимают тосты за нашу агитбригаду. Надо отвечать. Я встаю и начинаю так: «Я как премьер-министр должен сказать…» Продолжаю говорить, а Роберт отмочил мокрой салфеткой какую-то экзотическую местную этикетку и мне протягивает. Я достаю бумажник и кладу её туда. А тут Францев, сидящий рядом, говорит невинным голосом:
— Ярослав, у тебя слева борода чуть-чуть отклеилась…
Стремясь ему «подыграть», как это у нас было принято, я поблагодарил, послюнявил палец и сделал вид, что приклеиваю бороду. Все зейцы смотрели на меня с напряжённым вниманием, а я ничего не понимал.
Рассказали мне всё, когда мы уже уехали со стройки.
Могу допустить, что легенда о лекторе-психопате из общества «Знание» до сих пор живёт на Зейской ГЭС.
На берегу Тихого океана вся компания в сборе: Голованов, Францев, Рождественский, Чудецкий, Харитонов, Герасимов, Лежава.
Поняли, что изо дня в день слушать и говорить одно и то же — довольно утомительное занятие. Чудецкий, предложил всем усложнить свои доклады. Отныне каждый из нас в каждом своём выступлении должен был обязательно произнести две фразы: «Мы дружим семьями» и «Значение кислорода огромно». Если первую фразу ввернуть было несложно, поскольку она отвечала действительности, то со второй дело обстояло сложнее. Если самому Чудецкому с его космосом, Францеву с его сердечной хирургией, даже Лежаве это сделать было просто, то Харитонову с его автоматизацией, Герасимову, Рождественскому и мне приходилось проявлять изобретательность.
48
Таких банкетов было немало. Но мы все потом быстро поняли, что давались они не столько в нашу честь, хотя люди на Дальнем Востоке очень гостеприимны, сколько из желания украсить свои трудовые будни праздничной «халявой». Мне неизвестен финансовый механизм этих мероприятий, но деньги на подобные банкеты всегда шли из государственного кармана. Скидываются-сбрасываются рядовые граждане, а начальники на свои гуляют редко.