Сдавал бутылки. А что, может быть, сделать это своей основной профессией?
Всесоюзный ленинский субботник. Работаем на строительстве нового здания «Правды». Задача: срыть затвердевшие, утрамбованные горы земли и погрузить её на самосвал. В 8 начали в 11 кончили. Началось пиво. Полная профанация всякого труда. Сел в машину и уехал.
22 апреля 1973 года. Всесоюзный ленинский субботник. «Комсомолка» строит новое здание «Правды». Сверху вниз: я, Виталий Игнатенко (ныне генеральный директор ИТАР-ТАСС), Юрий Шокутин (ныне пенсионер), Евгений Золотарев (ныне вольный художник), Валерий Киселев (ныне чиновник в Администрации Президента РФ), Константин Щербаков (ныне заместитель председателя Конфедерации кинематографистов).
Кулиджанов — болтун. Он очень любит поговорить и втянуть в эти разговоры, подчас пустопорожние, окружающих людей. Приехал сегодня — они сидят с Таривердиевым, треплются. Втянули меня. Просидели больше часа, и вдруг Кулиджанов сообщает новость, ради которой он мне и звонил: удалось уговорить читать дикторский текст Лёшу Баталова. Потом приехал Баталов. С ним пришлось повозиться: он не любит суффиксов «ущ», «ющ», и мы вместе изгоняли их из дикторского текста. Баталов читает лучше Бондарчука.
Вскоре мы с Кулиджановым не то, чтобы поссорились, но разошлись. Перестали ходить друг к другу в гости, в прошлом остались и рыба у Тихонова, и хаш в Доме кино, и почти ежедневные телефонные перезвоны. Когда потом мы встречались, он старался не замечать меня. Я понял, что не нужен ему больше. И дело вовсе не в том, что он надул меня с деньгами, о в том, что переход от доверительного, дружеского единомыслия к полному душевному безразличию произошёл практически мгновенно. Я благодарен Льву Александровичу за то, что он открыл мне новую, ранее мне неизвестную, грань человеческих отношений.
На премьеру «Звёздных минут» он меня не пригласил, а когда я с сыновьями пошёл в обычный кинотеатр, чтобы посмотреть этот действительно очень хороший фильм, с удивлением обнаружил, что мой дикторский текст читает уже не Алексей Баталов, а Ефим Копелян.
Не забыть спросить на том свете у Бога, зачем он посылал мне дождь всякий раз после того, как я вымою автомобиль. Испытывал твёрдость веры? Или просто из вредности?
Книжка 59
Май — сентябрь 1973 г.
Во сне мы руку держим сжатой в кулачок и часто спим, слегка поджав ноги. Чем раньше мы приобретаем навыки и привычки, тем прочнее они закрепляются, а те, которые родятся вместе с нами в утробе матери — неотделимы до самой смерти. Мёртвые лежат прямо, сложив на груди прямые пальцы. Эта поза не случайно придумана людьми: в ней нет ничего от живого человека, она подчеркивает смерть.
Слава[125] приехал из США, где встречался со знаменитыми хирургами Дебейки и Кули. Рассказывал, что сегодня сложная операция на сердце (которые Славка делать умеет!) стоит 37–42 тыс. долл. Доходам американцев он не завидует, он завидует организации их работы. Главврач там занимается финансами, рентабельностью, принимает на работу и увольняет, отвечает за всё снабжение — от обезьянего питомника до цветных телевизоров в палатах. Персонал не занимается стерилизацией, заботой о перевязочных материалах, у них нет автоклавов. Этим занимается специальная фирма, на которой стоят установки гамма-излучения для полной стерилизации. Шприцы, трубки и др., даже халаты — одноразового использования. Крови для переливания сколько угодно. Доза (примерно 450 г) стоит 300 долл. Операция с подключением аппарата искусственного кровообращения на 3000 долл, дороже, чем без аппарата. Дебейки и Кули думают только об операции — вот чему завидует Францев!
Послеоперационная кровать с изменяющейся геометрией и кучей подключений к различным датчикам и сигнализаторам стоит 1 млн. долл. Врач на больного не смотрит. Если больному будет плохо, что-то непременно замигает, загудит.
Как по-хамски мы относимся к полотенцу! Подошёл, не глядя вытер руки, и ушёл, и забыл о нём!