Зиму 1941/42 года я прожил в эвакуации в Омске. Моя Тарская улица упиралась в пожарную каланчу, и если свернуть налево, можно было увидеть маленький одноэтажный домик, в котором жил старик. В тесной комнате старика по одной стене шла полка, на которой стояли переплетённые в «мраморные» переплёты старинные журналы: «Нива», «Столица и усадьба», «Вокруг света» и др. Это была платная библиотека. Старик брал в месяц 3 рубля. Два комплекта сразу не давал, но обменивать подшивки ты мог хоть каждый день. Мама, помню, брала «Столицу и усадьбу» и упивалась фотографиями праздников царствующих особ. А я читал дореволюционные номера «Вокруг света». Врезались в память жуткие лохматые пауки, якобы обитающие в дебрях Амазонки, и универсальный чудо-автомобиль, который мог летать и плавать, а потому сулил своему хозяину мировое господство.
Я часто вспоминал этого старика и его журналы. Думаю по нынешним временам его коллекция — это целое состояние. Где она? Дожила ли до наших дней? А в «КП» от 13 апреля прочёл вдруг статейку, в которой рассказывается, что умелец Пётр Глинников, командир экипажа Ту-154 построил именно такой чудо-автомобиль: вес 1300 кг, максимальная скорость в воздухе и на земле 270 км/ч, потолок 3000 м. Количество пассажиров 2–4 человека. Существует модель в 1/3, а чтобы построить опытный образец, Глинникову надо 10 тысяч долларов. (От себя добавлю, что в авиации закон подобия часто подводит. Если хорошо летает модель, это не значит, что самолёт в натуральную величину тоже хорошо полетит.)
Но я о другом! Глинников живёт в Омске! Работает в компании «Омскавиа». Омск — война — старик с журналами — и этот давно предсказанный автомобиль… В такие минуты ощущаю жизнь всю сразу, навылет…
Одиноким предоставляется телевизор…
С моей точки зрения, Алёна Свиридова некрасива. И фигура её вряд ли нравится мужчинам. Ну, что уж тут делать… И двигается как-то угловато. Голоса нет и в помине. Мне хочется познакомиться с ней, сесть где-нибудь в уголке и безо всякого подвоха, безо всякой иронии спросить:
— Алёна Ивановна (условно. Отчество её узнаю потом), скажите, пожалуйста, что побудило вас пойти на эстраду? Как это случилось? Да, в вас есть раскованность. Даже, простите великодушно, некая развязная нагловатость, но не обязательно, согласитесь, обладая только этими качествами, идти на эстраду. И другие профессии требуют подобных навыков. Вы не пробовали свои силы как продавец в магазине «Фрукты-овощи»?..
Сорока в окне, сидя на дереве, пробует отломить тоненькие веточки, очевидно для гнезда. Но они живые, пропитаны соком. Она рвёт их клювом, раскачивая ветку и себя на ветке. Я вижу, что она нервничает, потому что у неё ничего не получается.
Очень скоро химики изобретут дешёвый и прочный материал для автомобильных покрышек не на резиновой основе. Старые надувные покрышки отправятся в музей через сто лет своего безраздельного господства. Материал этот изобретут скорее всего американцы, в таких делах они доки. Русскому лень думать о таких вещах. Русский скорее может изобрести нечто, вообще колесо заменяющее, — вот это ему интересно!
Рост на панихиде талантливо, с бездной обаяния будет рассказывать, как он любил меня, и многие ему поверят.
Напечатали книгу Коры Ландау[292], один из вариантов рукописи которой хранится у меня. Там она и обо мне пишет, но слава не велика, поскольку книга написана больной истеричной женщиной. Не думаю, что её бесконечные упреки в адрес и физиков, и медиков справедливы. Особенно жестоко она пишет о Лифшице. Ну, конечно, в научном тандеме «Ландау — Лифшиц» последний был вторичен, не для кого это не секрет, все физики об этом знали. Но подозревать Евгения Михайловича в том, что он чуть ли не желал смерти Ландау нелепо хотя бы потому, что Лифшиц более других был заинтересован, чтобы Ландау был жив, поскольку много лет «подпитывался» его идеями.
Через полгода мне позвонило племянница Л. Д. Ландау Майя Бессараб, написавшая несколько книг о нём, и спросила, что я думаю о книге Коры Терентьевны. Я сказал. Она полностью со мной согласилась, подтвердив, что книга написана больной женщиной. По её словам, книга эта вышла благодаря хлопотам Никиты Богословского, который уговорил сына академика — Гарика Ландау, который работает в Швейцарии, издать её. Причем здесь Богословский — не понимаю.
Вице-директор Института теоретической физики им. Л. Д. Ландау профессор Владимир Петрович Минеев пишет: «Просто диву даёшься, что можно сейчас прочесть в газетах или услышать по телевизору. По сравнению, скажем, с 1950–60-ми годами, когда я начинал учиться в институте, чрезвычайно заметно падение уровня образования, возможностей самостоятельного анализа».
292
Книга называется «Академик Ландау. Как мы жили. Воспоминания». М.: Захаров. АСТ, 1999.