Нина Георгиевна Громова, вдова Михаила Михайловича, рассказывала мне, что на поминках после похорон Анохина прямо напротив неё сидел Цыбин. Кто-то из космонавтов встал и сказал:
— Сергей Николаевич, которого мы так тепло поминали сейчас, наверное не обидится на нас, если мы выпьем за здравие одного из патриархов космонавтики – Павла Владимировича Цыбина. Королёв был великим организатором, но сколь обогатили нашу космонавтику идеи Цыбина! И т. д. и т. п.
Павел Владимирович встал и сказал:
— Спасибо вам за тост. Но вы, очевидно, плохо знаете церковную иерархию. Патриарх – высшее звание в православной церкви. Много патриархов быть не может. В космонавтике патриарх – Королёв. В авиации патриарх – Громов…
По сути Цыбин прав, притом что он соединяет «красное» и «солёное»: проводить сравнения можно Королёва с Туполевым, а Громова с Гагариным.
* * *Сегодня – День космонавтики. Меня поздравили: маленькая дочь, бывшая тёща, Валера Генде-Роте и Миша Рощин. Никому и в голову не придёт прислать мне билет на торжественное заседание. А ведь присылали тогда, когда книги о Королёве ещё не было, когда мои «заслуги» перед космонавтикой были ничтожны. Можно ли научить вниманию к людям? С другой стороны, эта моя запись говорит о том, что я стремительно старею: всё это надо понять и простить.
* * *В июне 1971 года я беседовал с Громовым о том, как он помогал вытащить Королёва из лагеря. Потом встретил его на 70-летии Анохина. Помню его статным стариком с прямой «кавалерийской» спиной, несколько надменным, лучше сказать – не очень приветливым, скупым в словах. Сейчас прочёл рукопись его книги, которую готовят в Жуковском к изданию. Очень любопытный человек там проглядывается. С юных лет – красивый, высокий, рукастый, очень спортивный. В авиацию попал случайно, но быстро понял, что это – его дело. Научился летать очень быстро и летал действительно замечательно, умно, расчётливо, без бравады и лихачества. Звание «лётчика № 1» в авиакругах получил вполне заслуженно. Кроме того, по его словам, ему всегда везло в критических ситуациях и из рукописи видно, что это именно так. Я бы не назвал его очень скромным, но и нахалом не был. Но при этом такая глубокая внутренняя убеждённость в своём абсолютном умственном, физическом и профессиональном совершенстве, такая вера в уникальность своей личности, в правильность всего того, что он делает, что это просто поражает. Такие люди очень счастливы. Но каково их близким? Поговорить осторожно об этом с Ниной Георгиевной52.
* * *Приехали с Саней53 в Боровск. Я понимаю, что наши традиционные уже с ним путешествия нужны ему, чтобы вырваться на несколько дней из плена быта, из плотных объятий зачастую неинтересной работы и с удовольствием пописать маслом на плэнере. Он уходит на целый день и рисует. А мне эти путешествия нужны только для того, чтобы понять, какой он человек.
* * *В Боровске у Циолковского был маленький круг, если не единомышленников, то людей, с которыми поговорить можно: Александр Александрович Толмачёв – смотритель Боровского училища, Евгений Сергеевич Еремеев, Сергей Евгеньевич Чертков, фабрикант Николай Поликарпович Глухарев, продолжатель династии учителей Иван Иванович Извеков. Биограф Циолковского Михаил Арлазоров в своей ЖеЗеэЛовской книге о них не пишет, а это очень важно. Мне кажется, в Боровске, на старте своих изысканий в области воздухоплавания, Циолковский был менее одиноким человеком, чем потом, когда он переехал в Калугу. Он был молод, полон сил и планов, только что женился. В Боровске Циолковский был другой, чем в Калуге. А у всех биографов он одинаковый.
Боровск времен К. Э. Циолковского
* * *В Боровске познакомился с директором Всероссийского НИИ физиологии и питания сельскохозяйственных животных Борисом Дмитриевичем Кальницким. Беседовали с ним, впрочем не столько о физиологии, сколько о проблемах финансирования научной работы. Понял, насколько ещё дик наш капитализм.
* * *Самара. Именно по отношению к Козлову я постоянно испытываю чувство вины. Когда собирал материалы для книги о Королеве, я собирался поехать в Куйбышев, но мне говорили:
— Козлов? Да, это был любимец Сергея Павловича… Именно его Королёв послал в Куйбышев налаживать серийное производство ракеты Р-7. Но в Самару ехать не стоит. Он сейчас дико засекречен, делает спутники-разведчики и ничего тебе не расскажет…
И я не поехал. Я даже не знал, что Козлов, оказывается, был у Королёва ведущим конструктором первой всецело отечественной нашей ракеты Р-2, первой нашей ракеты с атомным зарядом Р-5М и, наконец, знаменитой Р-7. В конце 1950 – начале 1960-х годов он довёл в Самаре производство Р-7 до 200 ракет в год, постоянно совершенствовал их и на её базе сконструировал 9 новых модификаций. В собственном КБ он создал пять поколений спутников-шпионов. Не Мишин, не Глушко, и тем более Семёнов не стали наиболее последовательными продолжателями дела Королёва, а как раз Козлов, который бесспорно является первым его учеником, человеком, который унаследовал дух и стиль руководства Сергея Павловича, и, в какой-то мере и отрицательные черты, присущие Королёву. И вот в книге «Королёв. Факты и мифы» я вспоминаю Мишина 44 раза, Глушко – 120 раз, а Козлова – 3 раза! Я не искупил своей вины ни многомиллионными газетными публикациями, ни тремя фильмами. «Пойдёт тираж газетный на подтираш клозетный», фильмы будут пылиться в архивах, дожидаясь «круглых» дат, а книга – это книга, которая и Козлова переживет, и меня. Вот поэтому я и испытываю перед Дмитрием Ильичом постоянное чувство вины.