И потом, это неразумно и неэкономно оставлять фешенебельную квартиру, снятую на месяц, и уехать в неизвестном направлении.
Дина все понимала, но не поднимала головы.
Карлос не побежит за ней, – настаивала Наташа. – Эти европейские парни сделаны из другого теста. Демократического. Наш бы Ванька, влюбленный по уши, конечно б, взял шампанское и цветы (и ремень!) и задушил любовью и вниманием, пока дело б не закончилось законным браком или чем похуже. Но тут другие нравы. Уже завтра Карлос с гитарой будет петь под окном другой русской или не русской красавицы.
– Тем лучше, – думала Дина, собирая и собачьи пожитки. И тут просто Дина протяжно завыла на потолок. Даже собаке стало ясно, что этот побег никому не на пользу. В конце концов, однажды переспав с парнем, это еще не обязывает к каждодневным встречам с ним, поэтому необязательно бежать, словно воришка, чтобы прекратить общение. – Все уговаривала Наташа, жалея, что встреча с любимой подругой была столь короткой из-за какой-то интрижки.
Дина посмотрела на собаку и перестала собирать вещи.
Действительно было глупо оставлять оплаченную шикарную квартиру, когда можно просто попросить, намекнуть, в крайнем случае, приказать настырному испанцу более не появляться на глаза. И баста!
Однако Карлос и не появлялся. Началась серьезная стройка на каком-то строительном объекте, и он, оказывается еще и строитель-прораб, выехал на место на неопределенный срок. Даже просить не пришлось.
А Дина готовилась. Так готовилась, что несколько дней потратила на подготовку речи. Потом несколько дней на то, чтобы успокоиться от этой подготовки и самой речи. А потом и вовсе разозлилась, что ни подготовка, ни речь не пригодились.
– Это точно климакс, – говорила Дина лучшей своей подруге Наташе, не в силах скрывать, что скучает по испанскому красавцу.
– Да тебя можно понять, – жалела Наташа подругу. – Он реально классный. В него знаешь сколько баб влюблялось. И вешалось ради него. И преследовало. Он же за свою жизнь ни одну девку на свидание не позвал. Его, как миленького, вылавливали, ему цветы дарили. А он только соглашался или не соглашался, – махнула она рукой.
– Да я не влюбилась! – разозлилась подруга.
– А он и вправду такой классный в постели, как говорят? Ну, прям что аж ах?! – не слушала Наташа влюбленную подругу и придвинулась поближе.
Дина хмуро отмахнулась. Наташа с удовольствием причмокнула.
– Кла-а-а-ас-с!
Дина покраснела и улыбнулась. А потом спросила, когда же Карлос все-таки намерен вернуться? Оказалось, все зависит от обстоятельств. Дина все-таки продолжила собирать вещи, но теперь с другим планом в голове. Обстоятельства обстоятельствами, а Дина Валерьевна привыкла сама управлять ситуацией. И раз уж она не сексуальная расистка, это совершенно меняет ход дела.
И, сняв классный кабриолет на неопределенный срок, две одинокие, свободные сучки, как выразилась Наташа, Дина и ее собака, отправились самостоятельно исследовать южную часть Европы.
– Когда вернутся? По обстоятельствам, – передала Наташа слова Дины вскоре вернувшемуся Карлосу.
Карлос слегка насупился и погрустнел. Наташа лишь с удовольствием причмокнула.
– Кла-а-ас-с!
Эта история двух гордецов, демократического Карлоса, выросшего на раздолье страстной жары Маркеса, и нашей советской девушки Дины, воспитанной на вечной непогоде провинции и «Капитанской дочке», могла б закончиться ничем, если б странное чувство притяжения однажды не пересилило гордость двух влюбленных. И навигатор в кабриолете Дины, а также завывающая собака, пугающая соседей по ночам, стали упорно выворачивать руль на юг. А обстоятельства Карлоса заворачивали все больше на север, когда однажды Наташа позвонила Дине, сказав только два слова, от которых сердце тридцативосьмилетней расистки подкатило к горлу и она чуть не зарыдала от счастья, мечтая вот уже две недели услышать:
– Он едет к тебе.
С сердцем в горле Дина не могла даже переспросить, как он узнал, кто сказал, как он ее вообще найдет, где ждать, что сказать, когда придет. Просто уселась в номере и стала ждать звонка в дверь. Слава богу, Испания не Россия, не самая большая страна в мире. Ждать пришлось недолго. Он просто позвонил в дверь. Она просто открыла. Они больше не пользовались переводчиком. Собаку закрыли в туалете. Та не выла. А дальше началось похмелье.
Долгое упорное похмелье в несколько дней и ночей. Дина не могла нацеловать его самых красивых, самых загорелых и волосатых рук в мире, именно по ним она скучала больше всего. Он не мог нацеловать ее белую кожу, называя любимую Белоснежкой, и хоть Дина ничегошеньки не понимала, готова была назваться хоть горшком, лишь бы похмелье не проходило.