— Разве я вас не предупреждал, кузина? не следовало разрешать матери вкладывать часть имущества в пожизненную ренту. Что она получила в результате?
Он пожал Галсвинте руку, прижав мизинец к ладони. Презрение или ревматизм? Никто этого так и не узнал, кроме герцогини Вандомской, протянувшей ему для поцелуя кончики пальцев, и королев с сальными волосами, которые ехали в Болгарию к розовым полям, и строго, прямо копии деревенских регентш в дверях вагона, смотрели на Джемса через лорнет, висевший на цепочки из ляпис-лазурита.
— Может, мне, — спросила Галсвинта, больше не снимавшая траур; черное платье медленно полиняет в зеленый, когда она превратиться в Королеву бедных, — может, мне продать русские акции?
Джемс задохнулся от негодования.
— Кузина! ну право, кузина! продавать такие акции! Отдаете ли вы себе отчет, о чем идет речь? Это самое лучшее в вашем портфеле ценных бумаг. Итак… у вас же есть еще трехпроцентные женевские..
— Собственно, я бы хотела…
Он ее не слушал, разрубил воздух рукой, прижимая мизинец к ладони.
— Да, послушайте же, это ничто по сравнению с акциями русских железных дорог.
Он замолчал, подошел ближе и продолжил другим тоном, быстро и тихо, с видом скромного достоинства, даже бледные щеки чуть покраснели.
— Вы знаете, что моя жена, урожденная Годанс де Зеевис? О! Лароши тоже безусловно имели право на частицу; но бурла-папей{72} все сожгли и ножом сцарапали наш герб с ворот Грас.
Он снова замолчал, предавшись одной из самых мощных своих фантазий, рассеянно ковырнул указательным пальцем место между узким желтым ботинком и черным носком; огонь, очищавший воздух комнаты, отразился в угрюмых антрацитных глазах; горели последние лозы, под топкой оставался только ольховый хворост, который приносил сын старого Бембе родом из долины Превондаво, розовой от тимьяна.