Но ей вовсе не хотелось говорить об Альфе гадости, особенно детям. Поэтому Сигурни сказала, присев рядом с сыном и обняв его за плечи:
— Понимаешь, Олаф, твой папа — не такой, как все, он человек творческий, художник и ничего вокруг не замечает. Он не умеет получать удовольствие от постройки шалаша или игры в прятки. У него другие увлечения. Он слишком серьезный и замкнутый в своем мире. Это нужно понять и с этим нужно смириться.
Но Олаф был еще слишком мал для смирения. Он прижался лбом к материнскому плечу и спросил:
— Тогда почему мы не можем завести собаку? Такую, как Сьюрри у старичка Берна? Раз папа живет в своем мире, ему не должна мешать собака. Ведь собака будет жить с нами, в нашем мире, тут.
Сигурни стиснула зубы. Она пока что не торопилась сообщить детям о разводе и о том, что теперь папа будет жить отдельно. Ей казалось, что это обязательно ранит их маленькие сердечки, ведь она прекрасно знала, каково это — лишиться родного отца. Конечно, Альф не уйдет из их жизни навсегда. Сигурни была уверена, что он обязательно будет навещать детей. Да и они будут скучать… Ей и в голову не могло прийти, что Олаф и Кари ничуть не привязаны к своему равнодушному отцу.
— Я тоже хочу собаку! Я тоже хочу Сьюрри! — вставила Кари.
— Хорошо, мои дорогие, — вздохнула Сигурни. — Мы обязательно заведем домашнего любимца. Обещаю! Я попрошу одного хорошего дядю, — добавила она с нежной и немного лукавой улыбкой, — и он купит нам собаку. Самую лучшую собаку на свете.
— Какого дядю? — спросил Олаф. — Дядю Магнуса?
Сигурни изумленно воззрилась на сына.
— Откуда ты знаешь дядю Магнуса? — строго спросила она.
— Он со мной познакомился. Сказал, что он твой старый друг. Это не так? — Олаф настороженно посмотрел на мать. — Он плохой?
Сигурни отвела взгляд и тихо сказала:
— Дядя Магнус — хороший человек. Думаю, ты можешь с ним дружить. Если хочешь. — Она помолчала и задумчиво повторила, как будто обращаясь к себе самой: — Да, он хороший…
— Тогда пригласи его в гости! — неожиданно предложил Олаф. — Он мне нравится. Он научил меня точить карандаш ножиком! Я потом показал Виллу Нильсену, самому крутому мальчишке из нашего класса. А он так не умеет! Он только точилкой! — И Олаф радостно засмеялся.
Сигурни не нашлась, что ответить, и снова принялась вязать веревочную лестницу. Пригласить Магнуса в гости?.. Какая чепуха!
К шести часам у Фройдис уже все было готово. Блеснув своими дизайнерскими способностями, она украсила гостиную цветами и воздушными шариками. Стол ломился от всяких вкусностей, а в центре, между вазой с фруктами и блюдом с марципанами, возвышались целых две бутылки отменного золотистого акевита. В комнате витал аромат праздника — и его источником в первую очередь была сама Фройдис.
Она была просто обворожительна. Платье из зеленой шерсти сидело на ней великолепно. Широкий черный пояс охватывал тонкую талию. На обнаженных запястьях и щиколотках сверкали изящные серебряные браслеты. Несмотря на то что все утро и весь день Фройдис только и делала, что бегала по магазинам, а потом стояла у плиты — ведь одно из ее достоинств еще и умение прекрасно готовить! — она буквально сияла от радости. И причиной ее прекрасного настроения была не только предстоящая встреча с сестрами. Не иначе здесь был замешан тот самый «журналюга» из Осло.
Сигурни приехала ровно в шесть. У нее была несвойственная многим женщинам привычка — никогда не опаздывать. Зная об этой ее особенности, Фройдис уже поджидала сестру у раскрытой двери.
Они нежно обнялись и прошли в гостиную.
— Ого! Сколько цветов! — восхитилась Сигурни. — Фройдис, это просто великолепно!
— Пустяки, — улыбнулась старшенькая. Хотя ей было приятно, что сестра оценила ее старания. — Позвольте за вами поухаживать. — И Фройдис с шутливой галантностью предложила Сигурни стул.
— О, благодарю, — подхватила гостья. — Надеюсь, ножки у стула не подпилены?
Обе сестры залились веселым смехом.
Фройдис тоже села к столу и, все еще смеясь, стала резать яблочный пирог.
— А где Агнесс? — поинтересовалась Сигурни.
— Сейчас придет, — ответила старшенькая и, нарочно повысив голос, крикнула: — А если она не явится сама, я притащу ее за ногу!
Сестры снова рассмеялись.
Не прошло и минуты, как в комнату тихо вошла Агнесс. Она села к столу и только после этого поздоровалась с Сигурни.
— Привет, сестричка, — безмятежно отозвалась та. — Фройди сказала, что ты хандришь. Не здоровится?
— Нет, со мной все в порядке, — ответила Агнесс, опустив глаза.
Фройдис положила на тарелку большой кусок пирога. Сигурни, глядя на аппетитную выпечку, ощутила зверский голод. Еще бы! Ведь она целый день ничего не ела… ну, разве что пару печенюшек с капучино… да салатик из креветок и яблока.
«А еще йогурт и три бутерброда с ветчиной!» — напомнила ей неумолимая совесть.
Но рука Сигурни все равно потянулась к тарелке.
— Но-но-но, — остановила ее Фройдис. — Я отрежу тебе другой кусок, поменьше. Ты у нас и так пышечка. А этот «Титаник» мы отправим на съедение крошке Агнесс. Ей нужно хорошо питаться!
Агнесс, вздрогнув, расширенными глазами посмотрела на сестру.
— Откуда ты знаешь? — не своим голосом спросила она.
— Знаю — что? — ни о чем не догадываясь, проговорила Фройдис, ставя перед младшенькой тарелку с большим куском. — Что ты похожа на дистрофика? Да, знаю.
Сигурни хихикнула и взяла в руки штопор.
— А я бы не отказалась иметь такие формы, как у Агнесс, — вздохнула она, откупоривая бутылку.
— Это не формы. Это полное отсутствие форм! — продолжала подтрунивать Фройдис. — Хотя, учитывая твой аппетит, ты быстро наела бы себе прежние округлости!
— И кто-то еще упрекал меня в ехидстве! — добродушно рассмеялась Сигурни, наполняя бокал Фройдис.
— Это у нас семейное! — отозвалась та.
— Давай бокал, Агнесс.
Агнесс взяла бокал, но, вместо того, чтобы передать его Сигурни, отставила в сторону.
— Что такое? — удивилась Фройдис.
— Мне нельзя, — тихо, но твердо ответила Агнесс.
На мгновение в комнате стало очень тихо. Фройдис и Сигурни поняли, что Агнесс сейчас скажет им что-то очень важное.
И Агнесс сказала:
— Я беременна.
У Сигурни из рук со звоном выпала вилка. Фройдис не донесла до рта кусочек пирога.
— Ты шутишь?! — в один голос воскликнули сестры.
У Агнесс на глаза навернулись слезы. Она помотала головой и спрятала лицо в ладонях.
Первой в себя пришла Сигурни. Она бросилась к сестре и нежно прижала ее к груди.
— Агнесс! Это такое счастье! Поздравляю!
Фройдис встряхнула головой, откидывая назад рыжие локоны.
— Да, действительно, — тихо проговорила она. — Это настоящее счастье… Когда ты узнала?
— Только вчера, — ответила Агнесс, поднимая глаза.
На ее маленьком личике обозначилась робкая улыбка. Сестры ничуть не рассердились, они поняли ее! Они готовы разделить с ней эту неожиданную радость!
— А кто отец ребенка? — продолжала Фройдис свой маленький допрос. — Надеюсь, ты его хотя бы знаешь?
— Вы все его знаете! — почти весело ответила Агнесс. — Это Улав Йорт!
Сигурни как будто стукнуло током. Она резко отстранилась от сестры, продолжая сжимать ее плечи. Сердце в этот момент как будто замедлило свой стук, голова налилась свинцом и стала немыслимо тяжелой.
Фройдис изумленно распахнула глаза. Ее взгляд заметался между сестрами, как голодный тигр между двумя ланями. Но этому тигру было жаль несчастных ланей! И все-таки он не мог их не съесть. И Фройдис пожирала сестер глазами с мучительным двойственным чувством любопытства и вины. Что же будет?