– Разумеется. – Гораздо больше, чем чье-либо, но признаться в этом она не могла.
– И все-таки ты и остальные члены «Гелиоса» решили... Что вы решили? Свергнуть меня?
Заменить человеком из народа, скорым на обещания и необдуманные решения? Ты этого хочешь? Она сухо возразила:
– Никто из моих знакомых в «Гелиосе» не стремится свергнуть ванакса Акоры.
– А вот Дейлос иного мнения. Он твердо намерен убить меня и захватить власть.
– Дейлос никогда не принадлежал к «Гелиосу».
– Зато использовал его. Объясни, как вы вообще с ним связались?
Брайанна заколебалась, разрываясь между решимостью защитить друзей и желанием помочь Атрею понять, что ими движет.
– Я знакома с людьми, замешанными в покушении; я часто беседовала с ними. Кажется, они пытались выяснить, на чьей я стороне. Наконец меня пригласили на тайное собрание.
– Собрание? И часто их проводят?
– По-разному, но всегда в неофициальной обстановке. Именно поэтому я просто не понимаю, почему в сообщники Дейлоса записали членов «Гелиоса».
– Потому, что он не любитель посидеть ночью вокруг костра, попивая вино и мирно беседуя?
Она изумленно вскинула броци:
– Откуда ты?.. Не важно. Скажем так: в «Гелиосе» он не нашел бы своих единомышленников.
– Еще неизвестно. Среди молодежи из «Гелиоса» – ведь почти все его приверженцы молоды, верно? – могли найтись те, кому недостает дисциплины и руководства. А Дейлос в состоянии обеспечить и то, и другое.
– Если идеалист молод, это еще не значит, что его легко одурачить. «Гелиос» всецело предан делу мира. Некоторые мужчины даже не желают обучаться воинскому искусству – считают, что в нашей культуре насилие занимает неоправданно важное место.
На этот раз удивился Атрей:
– Воинскому искусству мы учимся, чтобы защищаться. Что в нем плохого?
– По-моему, ничего, но не все разделяют это мнение. В том-то и дело: люди имеют право на собственную точку зрения и свободу ее выражения.
– Это право у них есть уже сейчас. Всякий, кто не желает учиться воевать, может открыто заявить об этом – и его не примут ни в один отряд.
– Вот именно! А надо, чтобы юноши не боялись отказываться воевать и знали, что за это их не будут презирать.
– Так что же нам, восхищаться их нежеланием защищать свой дом и близких?
– Зачем вообще нужно это презрение или восхищение? – парировала Брайанна. – Почему нельзя просто уважать чужую точку зрения?
– Потому что таким уважением врага не испугаешь – ни внутреннего, ни внешнего. Должно быть, Дейлосу ваш «Гелиос» показался подарком небес.
– Тебе-то откуда знать?
– Верно, этого я не знаю, – грустно согласился Атрей. – Будь добра, напоминай время от времени.
Эта просьба озадачила ее. Брайанна задумалась о рассудительности Атрея, когда он вдруг спросил:
– А эти мужчины из «Гелиоса» – они и вправду мужчины?
– Атрей! – возмутилась она.
– Молчу-молчу, – поспешил заверить он. – Кажется, я начинаю понимать, какая смелость нужна, чтобы отказаться от того, что большинство окружающих считают обычным и необходимым. Если человек убежден в своей правоте, а не просто трус, он может иначе принести пользу Акоре.
– Ты правда так думаешь?
– Нет, но... не исключаю и такой возможности. Об этом стоит задуматься.
– Почему же ты не заявишь об этом публично? Почему демонстрируешь такую... непрошибаемую верность акоранским традициям и изменяешь им лишь в случае крайней необходимости?
– Непрошибаемую? Серьезно? – Атрей усмехнулся.
– Атрей, я не шучу. Таким тебя видят люди.
– И «Гелиос»? Она кивнула:
– Ты воплощение неограниченной власти, бесконечно далекое от народа.
– А тебе никогда не приходило в голову, что я не желаю от него отделяться?
– Нет, – честно созналась она, – никогда. Ты всегда казался мне отчужденным, далеким и неуязвимым – пока на тебя не напали.
– И что ты тогда подумала?
– Ужаснулась, представив, что ты умрешь, – еле слышно прошептала Брайанна: воспоминания об этом страхе и многомесячной борьбе за жизнь ванакса были еще слишком свежи. – Твои близкие были бы убиты горем, а все мы понесли бы тяжкую утрату...
– Спасибо, я весьма признателен, – сухо отозвался он.
– Атрей... Приверженцы «Гелиоса» тебе не враги.
– Любые идеалы – обоюдоострый меч, так что людям из «Гелиоса» незачем быть моими врагами. Они способны повести за собой народ к великим свершениям. И сделать его жертвой чудовищного обмана.
– А разве ты сам не руководствуешься идеалами? Он осекся, но лишь на миг.
– Спорить с тобой – все равно что с советником.
– Благодарю за комплимент. Кстати, вот еще одно затруднение: в совете заседают только благородные землевладельцы, почти все они в преклонных годах. Дейлос был самым молодым членом совета.
– И все мы видели, что из этого вышло. Ободренная тем, что Атрей готов и дальше вести разговор, Брайанна продолжала:
– А если увеличить совет и ввести в него самых разных акоранцев? Мужчин из простых семей, юношей, даже женщин...
– Женщин? С этого места давай поподробнее. Ты помнишь историю Акоры? Тысячи лет назад между древними жрицами и воинами был заключен союз: воины должны были править, а женщины – служить им в обмен на защиту. Знакомая история? – Брайанна снисходительно кивнула, а он продолжал: – Второе условие этого союза: обязанность воинов оберегать женщин и ни в коем случае не причинять им вреда – стержень всей жизни Акоры. Для мужчины нет большего позора, чем обидеть женщину. Но когда же наконец вступит в силу первое условие – воины правят, женщины служат?
Уголки губ Брайанны задрожали. Она позволила себе улыбнуться и ответить на шутку, с детства знакомую каждому акоранцу.
– Со дня на день. Как только мы свыкнемся с этой мыслью.
– Вам не хватило трех тысячелетий?
Она пожала плечами – то ли извиняясь, то ли философски признавая несовершенство жизни.
– Это серьезный шаг.
– А предположить, что времени было больше чем достаточно, – значит обидеть тебя?
– Боюсь, да.
– Так я и думал. Стало быть, лучше об этом и не заикаться?
– Пожалуй. Так как насчет совета?..
Все, кто был в этот момент на палубе, широко раскрыли глаза: ванакс Акоры вдруг расхохотался, как мальчишка, и обнял женщину.
Прошло еще несколько дней, воздух становился все теплее и благоуханнее, а сон – мимолетнее. По ночам, лежа у себя в каюте, Брайанна считала звезды, нарисованные на потолке над кроватью, и думала об Атрее.
Человек и ванакс. Любовник и правитель. Она спасала ему жизнь, плакала при мысли, что он умрет, и бунтовала против якобы тиранских замашек. А он оказался совсем не таким, как она думала. Он умел смеяться и дразниться, иногда ей казалось, что он грустит, мечтая о совсем иной жизни. Но самое удивительное – он умел слушать. Он ничего не обещал, Брайанна и не ждала обещаний, зато слушал. Мало того, как-то обмолвился, что его жена должна обладать властью И это обещание из уст правителя страны звучало более чем заманчиво.
Близость и власть.
У Брайанны вспыхнули щеки. Никогда прежде она не думала о супружестве в таком ключе и теперь была потрясена. Но мысль уже засела в мозгу. Выйти замуж за Атрея. Разделить с ним ложе и власть. О чем еще может мечтать женщина?
О любви.
Брайанна видела, как любили друг друга ее приемные родители. А по ночам, когда ее мысли перемещались в мир сновидений, память вдруг прояснялась. И она вспоминала, как Дельфина любила Эдварда, а он – ее. Брайанна видела и эту любовь.
Она могла бы полюбить Атрея... При этой мысли она широко открыла глаза и только теперь поняла, что уже засыпала. Полюбить Атрея... Да, это очень просто. Ведь она уже почти любит его. А она и не заметила, как это случилось.
Проворочавшись всю ночь, утром Брайанна встала разбитая и недовольная. На палубу она вышла в тот час, когда на небе гасли последние бледные звезды. Вода напоминала чернила, казалась зловещей, дул ровный ветер. Кое-кто из матросов и воинов еще дремал на палубе, остальные уже потянулись к камбузу за первой чашкой кофе. Брайанна с наслаждением принюхалась, но идти за кофе передумала. Ее взгляд устремился на одинокую фигуру на корме, возле корабельного руля. Атрей.