Ай-те-Кон с сожалением поднялся, и двинулся к шатру, где его правая рука, Метин, готовил новый чай, как вдруг со всего маха врезался во что-то, отчего хлопнулся прямо на землю. Держась за голову, он поднялся, а потом принялся ощупывать перед собой пространство, пока не наткнулся на прозрачное препятствие. Почти невидимый предмет был огромного размера и если не знать, где он находиться, его трудно было заметить.
Ай-те-Кон покачал головой и отправился к шатру, чтобы за кружкой чая поразмышлять над странным предметом, и подумать над тем, каким образом вписать данный предмет в свой рассказ.
В это время Хамми, Онти и Рохо сидели за столом у родителей Русика и делали вид, что угощаются молоком и пышками на меду, хотя ни одному из них, такая уж собралась компания, никакая еда не была нужна. Лотт и Вета, несмотря на то, что знали Онти, напряжённо думали, куда впутался их сынок и как его оставить дома. Заверения, что Русик долетит до станции репликации и вернётся назад, совсем не успокоили Вету, как ни старалась Онти. А ей помощь Русика была непременно нужна.
То, что станция репликации исчезла, Онти и Рохо почувствовали сразу: половину энергию они брали от неё и только Хамми ни от чего не зависел. Онти уже пожалела, что согласилась залететь к Русику домой, а Хамми, видя такую картину, залез в голову Лотту и Вете, и синтезировал им в крови борнилизовалеръяту, борнеолу, миртенолу, камфену, пинену, терпену и немного алкалоидов. В результате Лотт и Вета пришли в благодушное настроение, чем сразу воспользовалась Онти, принявшись с ними прощаться.
К станции репликации они подлетели к рассвету, хотя знали, что её уже нет. Сидящий за утренней кружкой чая тотам Ай-те-Кон с интересом наблюдал за странной компанией, появившейся на месте чёрного цилиндра: крылатым мужчиной, девочкой в розовом платье, белоснежным лебедем и рыжим котом.
Хамми, как джентльмен, без спроса залез в голову Ай-те-Кона, узнал всё, что он видел и удовлетворил его интерес, бухнув ему в голову всю подноготную Онти, Рохо и Русика. Ай-те-Кон, получивший информацию напрямую и без ритуального чаепития, был немного ошарашен, но, как истинный художник, принялся всё редактировать, выстраивая и объединять все истории в один большой и ошеломляющий рассказ.
То, что с ним разговаривали духи, придавало его истории неизгладимый шарм, несмотря на то, что в качестве духа Ай-те-Кон подозревал рыжего кота — уж больно внимательно он рассматривал тотама. Занятый своими мыслями, Ай-те-Кон забыл правила гостеприимства и не пригласил пришедших на чай, но Метин, светлая голова, сделал приглашение за него, соблюдая церемониал.
Девочка Онти искренне поблагодарила тотама и сообщила, что они спешат, а на обратном пути непременно посидят вместе Ай-те-Коном, за кружечкой чая. Тотам, знавший от духа или кота, что Онтэинуолу является наследницей трона, поблагодарил её за посещение и просил передать королю Ладэоэрду свои самые искренние пожелания здоровья и благополучия.
Хамми, тем временем, открыл летающую тарелку и осматривал её, проверяя работоспособность. То, что Бартазар Блут убрал станции репликации, находящиеся на Деканате и Контрольной, говорило о том, что он заранее всё спланировал. Вначале он появился здесь с Элайни и куда-то её транслировал. Потом вернулся назад и удалил отсюда станцию репликации. Узнать, куда они девались, можно только на станции репликации, а последняя из них в этом районе осталась на планете Парники, если, опять же, Бартазар Блут до неё не добрался.
Помахав на прощанье Русику, Онти и Рохо забрались в кабину.
— Ты куда? — спросил Хамми у Онти.
— Летим, — неуверенно ответила Онти.
— Кто-то пообещал вернуться назад, — съехидничал Хамми.
— А кто-то в это поверил, — ответил достойный отрок.
— Взлетаем, — ни для кого сказал Хамми.
— А я? — возмутился Русик.
— Ты сюда не влезешь, — возмутилась Онти.
— Я хочу увидеть свою родину, — Русик залез в кабину и стало тесно, как кильке в консервной банке, — можешь сесть мне на шею.
— Сам на ней сиди, — незлобно огрызнулась Онти, — она у тебя, небось, немытая.
Возмущённый Русик хотел ответить, но его перебил Хамми:
— Взлетаем, — сказал он, и нагруженная тарелка, увитая дрожащими, тонкими жгутами разрядов, с тихим шипением легко и плавно скользнула в тёмном небе и через мгновение была за ночным горизонтом.
Ай-те-Кон проводил её взглядом, представляя лица тотамов, когда он расскажет о воочию виденном чуде.
* * *
Тарелка — не очень приятный вид транспорта. В основном она предназначена для каботажного плавания в пределах планеты, но, за неимением другого, пришлось использовать её. В тарелке, как известно, почти все место занимает премазонный двигатель, а предназначенная для одного пилота крохотная кабинка к тому же напичкана приборами навигации. Пока долетели до звёздной системы планеты Парники, Онти настолько надоела теснота кабины, что появившийся в визире зелёный комочек планеты обрадовал её, как родной дом.
Далёкие, полыхающие разноцветьем, звезды и пустое пространство космоса её пугали, а вид планеты с высоты утешил её и зачаровал. Она так толкалась перед глазами Хамми, мешая ему прицелиться на станцию репликации, что он плюнул на свои кошачьи глаза и раскинул сеточку, симпотами ощупывая планету.
На Парниках было две станции репликации: одна грузовая, для транспортировки зверей и вторая, для персонала. Хамми направился на ближайшую, грузовую, расположенную на острове, в океане. Дислокация в океане объяснялась тривиальной близостью к воде, так как водоплавающих транспортировать куда трудней, чем сухопутных тварей.
По приземлению Хамми и Рохо пошли на станцию репликации, разбираться с маршрутами Бартазара Блута, а Онти и Русика, как ненужные элементы, оставили в тарелке с распоряжением сидеть и не двигаться. Онти посидела минуту и не двигалась, а потом решила размять ноги, мало ли куда им ещё лететь, чего же сидеть скукоженной. Она вылезла с тарелки и с удовольствием попрыгала на двух ногах, оглядываясь вокруг. Станция репликации стояла почти на берегу и большие волны, набегая и поднимаясь в высоту, как водяные часы отсчитывали время, заливая пологий берег.
Воздух, необъяснимо странный, был насыщен кислородом и запахами, которые и определяли его странность. В океане, за волнами, ничего заметить было нельзя, а в небе ширяли птицы с длинными клювами и с такими же длинными и остроносыми гребешками на голове. «Птеранодон», — подсказал Хамми в голове, всё ещё думая, что Онти смирно сидит в кабине и видит птичек через стекло.
Долго любоваться небом и океаном Онти не пришлось: та самая крохотная птичка в небе, подлетела ближе, превратившись в монстра, который схватил её за пояс в клюв и понёс над самой водой. Онти бесполезно заорала, понимая, что её уже не услышат, но птица или, как её назвал Хамми, птеранодон, не обращал на крики никакого внимания, видимо был глухой или любил орущую пищу.
Птица долго летела и Онти, вместо того, чтобы орать, пришлось задуматься, что делать дальше. Если птица станет её жрать — будет очень больно, но потом Онти снова склеиться, так как она бессмертная. Лучше всего удрать, чтобы не мучиться, но эта зараза вряд ли её отпустит.
Со злости Онти сунула руку птице в пасть, схватилась за что-то и со всей силы дёрнула. Птеранодон кашлянул, и Онти полетела в воду. Сразу же набрав в рот воды, она захлебнулась и подумала: «Не сожрали, так утоплюсь». Она представила себя утопленной, и ей стало так жутко противно, что она изо всех сил заработала ногами и руками, пытаясь держаться на волне.
Но видно судьба позаботилась, чтобы она сегодня была съедена: какая-то длинная гадость всосала её в себя и она, задыхаясь в склизкой мути, от страха и отвращения благополучно потеряла сознание.
* * *