Как бы там ни было, Хамми опустил стену и подошел к кольцу репликатора, стоящего вертикально. Он принялся методично проверять все блоки и узлы, понимая, что его могут ждать сюрпризы. Оказалось, что не напрасно он так тщательно начал проверку — в репликаторе отсутствовал временной блок, так что тот, кто бы воспользовался репликатором, попал бы неизвестно куда. При первом приближении в ту же временную отметку или в недалёкое прошлое, но гарантии никто дать не мог.
Хамми решил не рассказывать Бартазару Блуту о том, что он обнаружил. Почему, он не мог сказать, но возникшее с самого начала недоверие к Бартазару Блуту, да ещё то, как он пытался ставить опыты на нём и глеях, не добавляло профессору ауру добродетели.
Давешняя ворона сидела на дереве и издали наблюдала, как Хамми пролетал мимо её, даже не пытаясь его сопровождать. «Умница», — улыбаясь на тридцать зубов, сообщил ей Хамми. «Сам такой», — ответила ему ворона, и это было самое милое оскорбление в жизни кота. Вскоре показалось озеро Сван и Хамми, на всякий случай, раскинул симпоты, наблюдая, не появился ещё кто-нибудь, незваный, чтобы испортить жизнь Элайни и её дочери Марго. Что-либо тревожного он не заметил, а немного погодя вдали показался дворец, созданный Бартазаром Блутом для Элайни.
Во дворце баловались, то есть, летали. Оттопырив задницу, Алида громоздилась на мэтлоступэ, пытаясь удержать равновесие на небольшой палочке, и время от времени сваливаясь в грязь.
— Что это у тебя? — спросил Хамми, приглядываясь к её тылу, но Алида сердито отмахнулась: — Отстань, кот, не до тебя.
Сегодня с утра Алиде, с извинениями, с покаянными лицами вручили мэтлоступэ, желая ей доброго здоровья и успехов в учёбе. Приняв подарок, Алида тут же пожелала его испытать, но ужасная деревяшка, при первых же полётах, коварно выскальзывала из её рук и Алида летела вниз, где её ловил Бартазар Блут. Возможно, Алиде льстило то обстоятельство, что её ловит молодой парень, так как она с неизменным упорством цеплялась за деревяшку и неизменно срывалась.
— Алида, ты мне Серёжу прибьёшь, — рассердилась Элайни, выглядывая из-за приоткрытой парадной двери. Алида пожалела Бартазара Блута и изменила тактику полётов: примостила мэтлоступэ между ног и, держась за него, взлетала. Напрасны были увещевания Элайни, что так летать неправильно: на все её замечания Алида отвечала однообразно: «Мне так удобно». Правда, через некоторое время, убежала во дворец и все вздохнули свободно, но поспешили: примостив внизу маленькую подушку Алида снова вышла покорять небеса. На момент возвращения Хамми она казалась лихим всадником невидимого жеребца, довольно норовистого, который иногда бессовестно сбрасывал Алиду на землю в самых неприличных ракурсах.
Где-то ближе к вечеру тренировка закончилась, но сюрприз, приготовленный Алидой, привёл Элайни в шок — она собралась лететь к своему брату, Тулину, чтобы привести его во дворец, работы в котором хватало для всех: Бартазар Блут, соорудив искусное сооружение, позабыл о том, что его нужно содержать.
— А кто будет доить корову, — спросил Хамми и Анапис, неожиданно для всех, сказал: — Я подою.
— Ты что, умеешь? — удивлённо спросила Альмавер, на что Анапис ответил: — Ты многого обо мне не знаешь.
В конце концов, Алиду отпустили, только Элайни шепнула Хамми: «Присмотри за ней», — и тот, став невидимым, метался направо и налево от Алиды, поддерживая её равновесие. Алиде показалось, что прекрасней её летуньи нет, и она помчалась по лесу, как ветер. Противный Хамми, чтобы её проучить, не подставил в нужном месте свой бок, и она со всего маху влетела в болотце, мигом её остудившее.
Дальнейший полёт был осторожный и тихий, а когда к полуночи она попала к Тулину, от неё шёл густой пар, а одежда почти высохла. Столь странное событие Алида приписала своей горячей крови, в чем Хамми её не разуверил.
* * *
У Русика и Лоори забрали груз и возложили на Рохо, позволив молодой паре лететь и радоваться жизни. Онти и Рохо сопровождали их сзади, не подгоняя, следуя за ними на приличном расстоянии.
— Тебе не тяжело? — спросила Онти, поглядывая на Рохо.
— Нет, — ответил тот, держа руками груз, соизмеримый своему весу. Хорошо, что корзины увязали в компактные два узлы, не то Рохо пришлось бы сделать несколько рук, что, несомненно, Хранители не поощряли: коль ты не такой, как все, лучше быть незаметным среди людей, не то могут появиться Наблюдатели [21]и заключить тебя на десяток мегапрасеков где-нибудь в толще планеты, чтобы не увеличивал энтропию.
Они уже подлетали к Мессаке, как впереди показалось белое облачко, на которое вначале не обратили внимания и только тогда, когда оно налилось синевой, Онти спросила:
— Что это?
Облако превратилось в синий, темнеющий тор и у него появился длинный, до самой земли, хвост, который метался в стороны, как конец плётки сбивая дома и выдёргивая деревья.
— Самусь, — воскликнула Онти и глянула вперёд, на Русика и Лоори, беспечно летевших навстречу торнадо. Онти понеслась к ним, оставив Рохо с грузом, чтобы отвернуть неразумных от несомненной гибели. На Гренаале никогда не бывало таких смертельных вихрей, поэтому Лоори была так беспечна, а Русик, опьянённый любовью, кроме Лоори, вообще ничего не видел.
Крики Онти они не слышали и она, неожиданно для себя, выбросила руку и метнула рядом с ними молнию. Удивлённые, Русик и Лоори обернулись, не понимая, что случилось.
— Вниз! Вниз! — крикнула им Онти и они, кажется, поняли, так как сложили крылья и камнями полетели к земле. Вверху оставался только Рохо, который медленно опускался, удерживая в руках пожитки Русика и Лоори.
— Да брось ты их, — крикнула ему Онти, но Рохо спокойно ответил: — Мне нечего бояться.
Действительно, никакая стихия не могла его разрушить или убить, точно так же как и Онти, а она об этом сначала не подумала. Нужно было защитить только Русика и Лоори, а такая задача им по плечу. Они приземлились на берегу Дауры под прикрытие высокого берега, где Русик, прижавшись к скале, заслонял крыльями Лоори от сильного ветра, полоскавшего близлежащие деревья, как травинки. Волны на реке грозно неслись к берегу, выплёскиваясь чуть ли не к ногам и рассыпаясь белой пеной.
— Сюда! Идите сюда! — воскликнула какая-то женщина, выглядывая из-за скалы дальше по берегу. Они побежали к ней и не напрасно: прямо в каменной толще находилось отверстие в человеческий рост, ведущее в пещеру, в которой уже находилась женщина и её лошадь. Кибитка, из которой её выпрягли, стояла невдалеке и её колёса уже заливала речная вода.
Пещера дальше по ходу немного расширялась, а потом расходилась несколькими туннелями. Стенки пещеры были гладкими, каменными, и на них не было никаких трещин, следов плесени или иных продуктов жизнедеятельности. От входа задувал сильный ветер, и вода перебралась через порог, заливая пол.
Онти зажгла шар и подвесила его под потолок. Рохо, раскинув симпоты, обнаружил, что средний канал идёт дальше и повыше, переходя в круглый зал, куда Рохо и предложил перейти. Пустив впереди себя огонёк, они пошли вслед за Рохо, передвигаясь по одному. Сзади всех шла женщина, ведя за собой вздрагивающую лошадь. В круглом зале, освещённом светом шара, они присели на пол в самом центре, чтобы лучше друг друга видеть.
— Однажды такой самусь схватил меня, и я чуть не погибла, — сообщила Онти. — Только благодаря Маргине и Мо я осталась жива.
Лоори зачарованно смотрели на Онти: Русик успел рассказать ей о той, которую считал своей матери наряду с Ветой. Такие героические подробности о женщине, подарившей её Русика, привели её в умиление и она, спрятавшись в руки Русика, захлюпала от восхищения.
— Вы, Бонасис Порфир, — неожиданно перебив рассказ Онти, спросил Рохо у женщины.
— Да! Как вы узнали? — удивилась женщина.
— Вы беспокоитесь о своей пропавшей дочери, Альмавер, — продолжил Рохо, не отвечая на вопрос. — Она помнит о вас и сожалеет, о том, что когда-то вас оттолкнула.
— Вы её видели? — встрепенулась женщина.