Кристина налетела на мужа, обвинив его в полном безразличии в воспитании сына. Дмитрий Кошерин с удивлением слушал слова жены, ругающейся похлеще грузчика. Сколько же злости в ней накопилось за эти годы!
Она денно и нощно возилась с талантливым мальчиком, а отец даже домой не являлся, шлялся по ресторанам и любовницам.
Особенно понравился Дмитрию сюжет с любовницами. Он даже спросил Кристину как можно спокойней, знает ли она хоть одну?
Да, она знала. Его секретарша Клава, с которой его постоянно видели в ресторане «Мельница».
— Я и ресторана такого не знаю, — спокойно сказал Дмитрий. — А секретарша моя имеет свою семью.
— Ты с ней совокупляешься в своем кабинете, — кричала, окончательно вошедшая в роль оскорбленной и покинутой Кристина.
Дмитрий Кошерин только головой покачал и удалился в свой кабинет.
Больше он с женой не разговаривал, а дома стал бывать еще реже. Собственно, дома у него не было.
Виктор стал замкнутым, с матерью разговаривал мало. В девятом классе начал заниматься во дворце в кружке психологов.
Дмитрий иногда сажал сына в машину, и они ехали в лес «на шашлыки».
Но и шашлыки, вызвавшие у Кристины новую бурю возмущения, не помогли.
В доме накопилась взрывчатая энергия.
И как раз в это время фирма Кошерина получила огромный заказ из Болгарии. Работы стало еще больше. И вот, когда он был в Софии, ему позвонил его заместитель Лев Борисович Кронин и гробовым голосом сообщил о гибели Кристины. Угорела от газа.
Как пережил те дни Кошерин, он уже и не помнил. Собственно, это был один день, длящийся бесконечно долго. Похороны, расследование, обязанность принимать нелегкие для себя и своей компании решения…
Именно тогда Кошерин решил создать совет директоров, чтобы хоть как — то распределить нагрузки. Иначе, сына надо было бы отдавать в интернат. А этого Кошерин допустить не мог.
Расследование гибели жены вел какой-то юнец, который каждый день придумывал новую версию. Была здесь и версия убийства матери сыном, а также версия убийства жены мужем.
Допросы были унизительными, отбирали много времени и нервов. В конце концов победила версия несчастного случая, и дело закрыли.
Но у Кошерина остался неприятный осадок. Он хорошо запомнил глаза Виктора, когда следователь прямо спросил его, не хотел ли он таким образом избавиться от докучливой мамаши?
Виктор на удивление спокойно выслушал обвинение, а в глазах сверкнула молния страха. Как ни отгонял от себя эту мысль, она снова возвращалась к Кошерину, обрастая «обоснованными подозрениями».
В конце концов Кошерин заставил себя не думать о смерти жены и всем том, что было связано с ней. Та жизнь унеслась в прошлое и просто — напросто умерла. И дверь следовало закрыть за прошлым как можно плотней.
Виктор поступил в мединститут, выдержав огромный конкурс. Проучившись три курса, добился права закончить вуз экстерном.
Кошерин помнил, как по ночам работал Виктор, как проходил производственную и преддипломную практику в психиатрической больнице имени Павлова.
Однажды Кошерин поймал себя на том, что живет рядом с чужим человеком, о котором мало что знает. Отцовское чувство взыграло, или простое любопытство, но Кошерин отправился в мединститут и долго беседовал с замечательным человеком, заведующим кафедрой психиатрии Анастасием Павловичем Бутыриным, который был просто в восторге от Виктора.
Из профессиональных качеств Виктора Бутырин отметил необыкновенную проницательность и экстрасенсорные способности. Это очень важно для психиатра, он должен быстро распознать человеческую душу пациента и использовать максимально свое воздействие на нее, заключил Бутырин.
Женский вопрос у Виктора также был сразу снят. Он ни разу не привел девушку, с которой встречался, домой. Ни разу о ней не заговорил. Бывая на даче в Березовке, Кошерин обнаруживал, что именно здесь происходила скрытая от отца жизнь сына.
Но это было нормально, Виктору шел 25 год — возраст взрослого самостоятельного человека. Таким он, собственно, и был — материально независимым, имел престижную и востребованную профессию. Что еще нужно для спокойного творческого существования?
Этот период совместной жизни с сыном Кошерин считал самым счастливым. Они друг другу не мешали, каждый жил на своей половине и в прямом и в переносном смысле. Только иногда собирались в гостиной и вели отвлеченные разговоры о знакомых, политических событиях.
Когда Дмитрий Сергеевич спрашивал о работе, Виктор отвечал односложно. И после нескольких попыток хоть немного продвинуться за фронт молчания Кошерин-старший закрыл и эту тему. Не хочет рассказывать, значит так надо. И сам Дмитрий Сергеевич ничего не рассказывал Виктору о своих делах. Сына они категорически не интересовали.