А из дверей магазина к ним спешил человек — грузный, с увесистым животом и ровным налитым лицом.
— Кто Потапов? Вы — Потапов Георгий Васильевич? Георгий Васильевич, Бога ради, извините, помилуйте, да как же так! Пойдемте, вам нужно умыться. Какое безобразие! — директор «Салона модных шляпок» зло зыркнул на охранников.
— Я на вас управу найду, — прошипел запыхавшийся Потапов.
— А за что били? — удивленно спросил Казаков, разглядывая свой порванный костюм, который, впрочем, был у него давно единственным и на все случаи жизни.
— Господа, прошу, — директор угодливо открыл двери магазина и пропустил вперед всю тройку гостей.
Когда Георгий Васильевич вернулся из ванной комнаты в кабинет, директор уже выслушал рассказ Марии Александровны, окровавленная шляпка лежала на столе, как неопровержимое вещественное доказательство, а продавец стоял у стола с понурой головой и шмыгал распухшим носом.
— Мне все ясно. Господа, — директор встал, — я приношу извинения за случившееся недоразумение, — и повернул голову к продавцу: — А тебе, гад, три минуты на сборы, и постарайся, чтобы я тебя потом не нашел.
— Что же делать? — задумчиво спросил Казаков, разглядывая свой костюм, видимо, вопрос он задавал себе, выкинуть теперь костюм или заштопать и еще поносить.
— Господа, — директор опять был любезен, — господа, мы — фирма, которая заботится о своей репутации. Что делать, если попадаются нерадивые работники. Георгий Васильевич, я много наслышан о вас, простите меня, пожалуйста, за плохую работу с персоналом, так трудно уследить за всеми. Мы компенсируем вам моральный и материальный ущерб, — он наклонился над телефоном, нажал кнопку. — Вера, зайди.
Вошла молоденькая девушка с конвертом и белой прозрачной шляпкой в руках. Директор вышел из–за стола, взял конверт с деньгами и подал Казакову.
— Здесь на новый костюм хватит, — и тут же обернулся к Георгию Васильевичу. — Позвольте подарить вашей обаятельной супруге нашу шляпку. Впереди лето, это лучший экземпляр.
Георгий Васильевич встал.
— Не надо нам ваших шляпок. Пойдем, Маша.
— Георгий Васильевич, я виноват, и прошу, может быть, не для вас, а больше для самого себя прошу, чтобы мне потом не так совестно было за происшедшее, — возьмите шляпку.
— Ничего, вы люди молодые, это дело переживете, а мы и раньше без французских шляпок жили, и теперь, дай Бог, проживем как–нибудь.
Георгию Васильевичу не нравилось угодничество, он видел, что директор растерян и трусит, ему было неприятно видеть, что человек испытывает холопий зуд, и причиной тому он, даже не он — плевать этому холеному молодцу на его человеческое достоинство, — боялся лощеный директор его авторитета в городе, боялся уже никому не нужных званий и титулов. Они вышли на улицу, молча прошли за поворот.
— Хо! Здесь денег на три костюма хватит! — воодушевленно воскликнул Казаков. — Да я такую взбучку каждый день готов терпеть…
— Подожди, — остановил его Георгий Васильевич, — я что–то неважно себя чувствую, мы дальше провожать тебя не пойдем. Прощай, брат.
Он взял Марию Александровну под руку и отвернулся, но его остановил взволнованный голос Казакова:
— Георгий Васильевич, а как же стихи, можно надеяться? Ведь что говорить, редколлегия это вы.
Георгий Васильевич внимательно посмотрел в горящие глаза Казакова, на его порванный костюм, конверт в руках, и в сердцах сказал:
— А не пошел бы ты…
— Гоша! — прошептала ошеломленная Мария Александровна. — Да разве так можно?.. — но договорить не успела, муж уверенно повел ее прочь.
Прошло несколько дней. Георгий Васильевич и Мария Александровна часто вспоминали случившееся, неприятный осадок тлел в груди, мешался с повседневными заботами и, как чувство тревоги, не давал сосредоточиться на работе. И они поехали на дачу, «развеяться» — как сказал Георгий Васильевич.
Они прошли в вагон электропоезда, уселись напротив друг друга, развернули свежие газеты. Было много солнца, теплый ветерок врывался в открытое окно, мешал читать, цепляясь за угол газеты, но с каждым километром пути на душе становилось легче, впереди их ждал весенний березовый лес, холмистый простор, теплые ступеньки деревянного дома.
«Пятнадцатого, — прочитал Георгий Васильевич, — около «Салона модной шляпки», что на улице Домостроевской, случилась потасовка, в которой принял участие почетный гражданин города Потапов Георгий Васильевич…» — дальше перечислялись его титулы и звания.
Он прислонился головой к прохладному окну, и слезы потекли по морщинистому лицу.